11 августа

Не знаю, как живут в Швейцарии и Люксембурге: наверное, умирают от скуки. А у нас шквал событий. Сняли с премьерства Степашина, назначили Путина, да вдобавок Ельцин назвал его своим преемником. Наследный принц из подвалов Лубянки? И сразу скакнул доллар и повысились цены. Экономический кризис и политический слились в экстазе. А сегодня вдобавок ко всему — солнечное затмение, «день небесного кошмара». И как жить и работать?..

Подготовил рекламно-анонсную программу для «Академии любви». Торопит Игорь со студии. Обеспокоен Вайнер: «Каких девочек будем снимать?». Девочки — это его пунктик. Лично меня это не волнует: мне важны не девочки, не шашечки, как в том анекдоте, а денежки.

7 августа — съемка. Горячей воды нет и поэтому накануне помывка в тазике, — вот это бы заснять! В 11 часов был уже на киностудии им. Горького, а ушел со съемочной площадки в 16 часов. Львиная доля времени пришлась на установку света. Задник студии не задрапирован и поэтому видны батареи отопления, грязь и прочее, и поэтому свет устанавливали так, чтобы ничего этого не было в кадре. В студии установлена какая-то колонна, фигура Венеры, все как «в греческом зале, в греческом зале…». Потом грим. Красотка Юля долго колдовала надо мной и заявила, что кожа у меня хорошая, как у 30-летнего, а на вид не больше 50-ти. Я, конечно, тут же расправил плечи: очень хочется быть молодым, но, увы, какая молодость в 67 дет? Жалкие остатки. И никакой грим не поможет!..

Ну, а потом сам процесс съемок. Крики главного оператора Грачика: «Нет фокуса!». Его помощник: «О, поймал резкость!». А далее команду, и я выхожу из-за колонны со словами: «Все мы практики любви…». И три дубля, после которых я возненавидел эту «практику любви». А потом запись первой программы «Пушкин и женщины». О, всех и не перечислишь. Это и Екатерина Бакунина («О милая, повсюду ты со мною…»), и Елизавета Воронцова — предмет «ожесточенного страданья», и Анна Керн со скамеечкой: «Я помню чудное мгновенье…». И Анна Оленина — «глаза Олениной моей». И Елена Завадовская — «Красавиц наших бледный круг в ее сияньи исчезает», ну, и, конечно, Наталья Гончарова, Натали — «Мадонна, чистейшей прелести чистейший образец». Но мне пришлось не только читать по памяти стихотворные строки, но и рассказывать о взаимоотношениях поэта со своими возлюбленными, о возникавших коллизиях и интригах. В общем, пришлось тяжко и домой приехал измочаленным и осунувшимся.

На следующий день какая-то досъемка и пересъемка, и Большаков требовал от меня: «Дайте эмоцию!». Это дома легко изображать из себя артиста, а на съемочной площадке — довольно тяжко, тем более никаких «щепок» и «щук» не кончал, а всего лишь экономист, плехановец.