Инцидент на помойке. Выношу мусор, какой-то пьяненький бомж бросается на меня: «Чего ты лезешь в мою помойку?!». И замахивается бутылкой, пришлось его резко оттолкнуть, и он завалился на металлическую ограду. Крик вдогонку: «Я этому лысому голову проломлю!». Рассказал об этом Ще, она сказала, что когда я небритый, то действительно выгляжу, как бомж… А бедный Светлов, совсем старый, не выходит на улицу, но бодрится и приводит слова Бориса Ефимова, с которым он знаком и которому, на всякий случай, 99 лет: «Я не тороплюсь…».

Записывался на радио и зашел в свою бывшую латиноамериканскую редакцию. Леонард Косичев: «Почему у тебя нет морщин? Почему ты такой молодой и динамичный?». Я развел руками: и что на это отвечать? Ну, виноват. Или, как говорит Щекина подруга Лиля: «Ну, стреляй меня!».

В гости и по делу приезжал Аркадий Болдинский. Золотые руки, привел в порядок балконные двери, напевая при этом «Милая моя!..» и приказывая гвоздям и болтам: «Тихо! Стоять!..». Как я завидую всем мастеровым, которые умеют прибить и забить. В этом смысле я белоручка. Только пером или по клавишам пишмашинки, хотя это тоже профессиональное умение. Не успел закончить эту фразу, как в голове зароились ассоциации и афоризмы о писателях и их труде.

«Начинаешь писать, чтобы прожить, кончаешь писать, чтобы не умереть» (Карлос Фуэнтес).

«Мы вовсе не врачи — мы боль» (Александр Герцен).

«Кто-нибудь всегда смотрит из-за твоего плеча, как ты пишешь. Мать. Учитель. Шекспир. Бог».

И последнее. Бенджамин Дизраэли: «Если мне хочется прочитать роман, я пишу его».

Мой дневник — это тоже своеобразный роман. Роман с самим собой. Роман о себе. Грустная хроника побед и поражений. Попытка удержать и сохранить время…

27 августа

В 1997 не вышло ни одной книги, в 1998 — две, а в 1999 — три. Вчера получил 10 авторских экземпляров книги «Страсти по Луне», тираж 5 тыс. экз. 368 страниц, гарнитура Таймс. Рад? Вроде бы. Но больше испытываю усталость, чем радость. Скорей бы в Германию! Погода благоприятствует: тихие дни, с солнцем и прохладными вечерами.

29 августа

Вчера была презентация в «Москве» на Тверской. На дверях объявление: «У нас в гостях Юрий Николаевич Безелянский». В 1949 году, 50 лет назад, мог ли я об этом предположить, беспечно фланируя по улице Горького, — юноша без будущего?.. За 2,5 часа подписал примерно 50 книг (выставлены были три: «Вера», «Джоконда» и «Луна»). Интересно, кто покупал: одна женщина живет в Нью-Йорке, другая — в Голландии, третья — в Дюссельдорфе, все наши. Все трое приглашали приехать, но при этом не оставили ни адресов, ни телефонов. Но приезжайте!.. Кто-то купил книгу для старенькой мамы, которая была когда-то в Париже и ей «хорошо бы освежить память о Лувре». Кто-то воскликнул: «Я вас слушаю и читаю, но вот впервые увидела, какой вы!..». Но «какой» не расшифровала. Очевидно, совсем не такой, каким она себе представляла. Книги покупали порой удивительные люди. Подходит хрупкая миниатюрная женщина в белой блузочке и просит подписать ей книгу и диктует: «На память Михеевой (далее имя-отчество), полковнику юстиции».