— Когда свечи застынут, упакуйте их и положите в шкаф. Они могут пригодиться.

Положение усугублялось. Я не могла положить эти свечи в шкаф. Они представляли собой большую опасность. Конечно, когда вредное лекарство вводится в прямую кишку, это не так опасно, но все же… Что же делать? Я была совершенно уверена, что последует ответ: «Все абсолютно правильно. Я как-никак в этом деле собаку съел».

Оставался только один выход. Прямо перед тем как свечи уже застыли, я «поскользнулась», «потеряла равновесие», уронила свечи на пол и что есть силы наступила на них ногой.

— Мистер Р., — сказала я, — извините меня, я страшно виновата, но я уронила свечи и наступила на них ногой.

— О, какая досада, какая досада, — рассердился он. — Эта, кажется, еще годится. — Он подобрал одну, которая уцелела под моими каблуками.

— Она грязная, — твердо сказала я, без лишних слов выбросила все в мусорную корзину и повторила: — Извините меня, пожалуйста.

— Ничего, не беспокойтесь, — раздраженно ответил мистер Р., — ничего-ничего, — и ласково обнял меня за плечи. Он чересчур увлекался такой манерой обращения — то обнимет за плечи, то похлопает по спинке, тронет за локоток, а то и коснется щеки. Я не могла резко протестовать, потому что должна была учиться у него, но старалась держаться как можно более холодно и обыкновенно делала так, чтобы во время занятий присутствовал еще кто-нибудь из фармацевтов.

Странным он был человеком, доктор Р. Однажды, может быть, стараясь произвести на меня впечатление, вытащил из кармана комочек темного цвета и показал мне его со словами:

— Знаете, что это такое?

— Нет, — ответила я.

— Это кураре, — заметил доктор. — Вам известно, что это такое?

Я ответила, что в книгах читала о кураре.

— Интересная штука, — сказал доктор, — очень интересная. Если он попадает в рот, то не приносит никакого вреда. Но стоит ему проникнуть в кровь — вызывает мгновенный паралич и смерть. Именно им отравляли стрелы. А вы знаете, почему я ношу его в кармане?

— Нет, — ответила я, — не имею ни малейшего представления. «Вот уж глупость», — подумала я про себя, но удержалась и ничего не добавила.

— Что ж, — сказал он задумчиво, — наверное, дело в том, что это дает мне ощущение силы.

Тогда я взглянула на него. Это был маленький смешной круглый человечек, похожий на малиновку, с крошечным красным лицом. В данный момент он просто лучился чувством детского восторга.

Вскоре после этого мое обучение закончилось, но я часто думала потом о мистере Р. Он поразил меня и, несмотря на вид херувима, показался весьма опасным человеком. Он застрял в моей памяти надолго и оставался со мной до того момента, когда у меня в голове созрел замысел книги «Конь бледный». А было это через пятьдесят лет.