— Да, да, — соглашался Белчер, — но такой уж я человек, вы же меня знаете, — он делал неопределенный жест рукой. — От моего характера многие пострадали, не только вы. У меня с вами забот было не много, если не считать, что Арчи свалял дурака, заболев. Те две недели, что мне пришлось обходиться без него, я был как потерянный. Неужели ты не можешь сделать что-нибудь со своим носом и пазухами? Какой смысл жить с такими пазухами, как у тебя? Я бы не стал.

После возвращения из путешествия Белчер неожиданно для всех вознамерился жениться и объявил о помолвке. Его невеста — милая девушка, дочь чиновника, служившего в Австралии, работала у отца секретарем. Белчеру было не меньше пятидесяти, ей, думаю, восемнадцать или девятнадцать. Однажды он огорошил нас сообщением: «У меня для вас новость. Я женюсь на Глэдис». И действительно женился! Она приплыла на пароходе вскоре по нашем возвращении. Странно, но это была вполне счастливая пара, во всяком случае, в течение нескольких лет. У Глэдис был веселый характер, ей нравилось жить в Англии, и она прекрасно ладила со вздорным Белчером. Только лет восемь или десять спустя до нас дошел слух, что они разводятся.

— Она нашла парня, который внешне ей больше понравился, — заявил Белчер. — Не могу ее осуждать. Она слишком молода, а я для нее старый скряга. Мы остались добрыми друзьями, и я отписал ей приличную сумму. Она хорошая девочка.

Во время одного из наших первых совместных обедов по возвращении я заметила:

— А знаете, что вы все еще должны мне два фунта восемнадцать шиллингов и пять пенсов за белые носки?

— Неужели? — сказал он. — В самом деле? И вы надеетесь их получить?

— Нет, — ответила я.

— И правильно делаете, — одобрил Белчер. — Вы их не получите.

Мы оба рассмеялись.

Глава вторая

Глава вторая

Жизнь похожа на корабль — на корабль изнутри. В ней есть водонепроницаемые каюты. Выходишь из одной, запираешь за собою дверь и оказываешься в другой. С момента отплытия из Саутгемптона и до возвращения в Англию моя жизнь протекала как бы в одной такой каюте. Впоследствии я именно так представляла себе любое путешествие: переход из одной жизни в другую. Ты — это ты, но уже другая ты. И твое новое «я» уже не опутано паутиной, сплетенной сотнями домашних пауков и образующей кокон твоей повседневной жизни: не нужно писать писем, оплачивать счета, делать домашнюю работу, встречаться с друзьями, проявлять фотографии, чинить одежду, мирить няню с горничной, бранить лавочника и прачку. Жизнь во время путешествия — это мечта в чистом виде. Порой это нечто сверхъестественное, но оно действительно происходит с тобой. Жизнь эта населена персонажами, ранее тебе неизвестными и с которыми ты, вероятнее всего, никогда больше не увидишься. Порой одолевает тоска по дому, чувство одиночества, острое желание увидеть дорогих тебе людей — Розалинду, маму, Мэдж. Но ты воображаешь себя викингом или шкипером елизаветинской эпохи, который пустился в мир приключений, и дом перестал быть для него домом вплоть до возвращения в него.