Часто эти странники Божии приходили в село Бронницы, Новгородской губернии. Местный священник, о. Евгений Степанов, очень полюбил нищенствующих мать с сыном: он всегда радушно их принимал, кормил, поил, предлагал оставаться в его доме сколько душа пожелает. Один из визитов в Бронницы оказался для Надежды Яковлевой последним: здесь она отдала Богу душу, и о. Евгений похоронил ее на местном кладбище.

С тех пор Бронницы стали для Игнатия самым дорогим и желанным местом: где бы он ни странствовал, а всё ноги приводили его к матушкиной могиле. Как-то он забрел в своих странствиях в Бронницы, когда о. Евгений только-только поставил новую баньку. Конечно, он немедленно предложил дорогому гостю отведать, каков там пар у него. Напарился Игнаша вволю, намылся – кажется, куда лучше! А он словно недоволен: что-то печальный, грустный сидит. Батюшка спрашивает: «Что с тобой, Игнаша, банька не понравилась?» Юродивый насупился, потупил взгляд и ответил, что-де плоха банька, ломать бы надо ее. Батюшка опечалился вконец. «Что ты! – замахал он руками. – Только что поставили! А ты – ломать!»

А на другой день к поповской баньке, стоящей у самого берега реки, подъехал бульдозер и столкнул невеликое строеньице прямо в воду. Оказывается, баньку батюшка поставил незаконно – не имел права! Так объяснил присутствующий при восстановлении социалистической законности местный участковый милиционер. Обратим внимание, как безапелляционно обходилась власть со «служителями культа». Казалось, что уж там придираться? Не бог весть, какой мегаполис эти Бронницы! Да стройте, где нравится! Так нет же, власти надо было показать и попу, и всем его прихожанам, что разговор с ними в случае чего будет короткий: милиция и бульдозер. Всяк сверчок знай свой шесток. Потребуется саму церковь смахнуть – не постоят и за этим. И не пикните никто!

У о. Евгения частенько гостил еще один юродивый странник – Ванечка. И Игнашу, и Ванечку в доме у батюшки очень любили, всегда привечали как самых дорогих гостей. Они часто приходили в Бронницы одновременно. Посадит их, бывало, попадья за стол, подаст закусить. А юродивые возьмут, да и поссорятся. Из-за какого-нибудь пустяка. Ну точь-в-точь, как их далекие предшественники и земляки – Николай и Феодор Новгородские. Только что не дерутся никогда. И не гоняются с угрозами друг за другом. Поругаются, покричат прямо тут же за столом, руками помашут, а потом отвернутся в разные стороны и сидят не разговаривают – сердятся, значит. Но через минуту-другую, глядишь, уже помирились. Обычно первым шел на мировую Ванечка. Верно, мягче душою был этот юродивый. «Прости меня, Игнаша, – скажет он, – виноват я перед тобой шибко». – «И ты меня, Ваня, прости», – умягчится тогда Игнатий. Ванечка, услыхав ласковое слово от Игнаши, очень радовался, доставал свои мешки с сухарями и другими припасами и принимался угощать товарища. Потом всеобщее чаепитие окончательно закрепляло примирение сторон. Так они и жили.