В свое время Михаила забрали в солдаты. Служил он в Петербурге. Но что-то совсем недолго: началась революция, старая армия развалилась, служивые разбрелись по домам. Демобилизовался и Михаил. В родительский дом, однако, он не вернулся, а поселился в своем уездном центре – в Острове. Вскоре женился, стал обзаводиться хозяйством, появились дети – дочка, два сына… Так шли годы, и ничто вроде бы не предвещало будущего его подвижничества.
На Великую Отечественную Михаил по возрасту уже не попал. Пережил в родном Острове нашествие иноплеменных, оккупацию, освобождение. Через три года после окончания войны остался вдовцом. После этого он переехал в Псков. Устроился на службу. Вот уж и старость не за горами, а ничего такого особенного с ним не происходит. Обыкновенный, казалось бы, человек доживает свое отпущенное.
И вот однажды, возвращаясь из должности, он стоял на автобусной остановке – народу поблизости не было ни единого человека – и вдруг услышал приближающийся конский топот. Вообще-то в послевоенное время конь как средство передвижения был явлением повсеместным, а в такой глухой провинции, как Псков, так вообще, может быть, обычным. Во всяком случае, нисколько не способным удивить. Но Михаила этот топот, мало сказать, удивил – он его почему-то насторожил, взволновал! «Господи, спаси меня», – прошептал оробевший Михаил и несколько раз истово перекрестился. А топот между тем приближался и становился все более каким-то торжественно-громогласным. И вот перед Михаилом на белом коне предстал всадник – красивый юноша – в золотой чешуе с копьем в руке. «Не бойся меня, раб Божий, – сказал он. – Я – Георгий Победоносец! Читай акафист мне каждый день, и я буду тебе помогать во всем!» Так произнес небожитель и тотчас сделался невидимым.
С тех пор Михаил стал молиться усерднее прежнего. Акафист Георгию Победоносцу он читал каждый день до самой смерти. Он теперь только и думал: как бы еще почтить Господа и что бы сотворить доброе во славу Божию?
Он рассказал о случившемся с ним чуде своим близким, и вскоре об этом знал весь православный Псков. Люди стали называть Михаила
Спустя же некоторое время Михаилу было явлено такое видение, какого, пожалуй, не удостаивался еще никто от самого сотворения человеческого рода.
Однажды Михаил работал у себя в саду и вдруг почувствовал слабость. Лопата выпала у него из рук. Он бы, возможно, и сам упал на землю, но, к счастью, стоял рядом с яблоней, поэтому оперся на ствол, на сучья, и только так удержался на ногах. У него было такое ощущение, словно душа рассталась с телом. И вот Михаил явственно чувствует, что он уже не на этом свете. Перед ним открылись просторы какого-то иного, неведомого мира. Он увидел безбрежное огненное море: языки пламени, как волны, то вздымались, то обрушивались, рассыпаясь красно-золотистыми искрами. И все вокруг было наполнено ядовитым дымом, смрадом, зловонием! Михаил не сразу обратил внимание, что эта геенна просто-таки кишит людьми, они будто тонут, отчаянно борются за жизнь, но ни в пучину не погружаются, ни выплыть не могут, а так всё и барахтаются в пламене. «И кого там только не было! – рассказывал потом Михаил. – Всех сословий и званий народ – статские, военные, духовенство даже!» Это последнее особенно его потрясло. Он изумился, ужаснулся, увидев в геенне монахов, священников, епископов, митрополитов. Рядом с ними, как легкие ладьи на волнах, покачивались их камилавки и митры. У Михаила слезы полились из глаз. Неужели, думал он, можно носить панагию на груди и оказаться в преисподней?! Верно, с духовенства и спрос строже: что не взыщется с мирянина, не простится посвященному! Ему припомнилась мудрость: предпочтение дается не труду, не добродетели, а рождающемуся от них смирению. Взмолился Михаил тогда Богу об этих людях, так нестерпимо больно было смотреть на их страдания.