Воспитывали нас абсолютно одинаково. Мы ходили к одной преподавательнице музыки, мы вместе занимались французским языком, вместе пошли в школу. Нас одинаково одевали – были две одинаковые девочки. Я была лентяйка, на уроках в школе читала книжки, о чём говорилось – я всё пропускала, а она была добросовестной, училась на пятёрки, а я – на двойки. Поэтому в театр её папа водил гораздо чаще, чем меня. А меня оставлял и говорил: «Сиди, занимайся!» Я сначала ревела, а потом, когда все уходили, брала книжку и устраивалась читать. Ну что делать, я не в пример всему семейству Гнесиных. Они были примерные, а я – лентяйка. А когда я была не лентяйкой – запоминала всё, о чем папа мне рассказывал.

Вообще он с нами, со мной и няниной дочкой, очень много ходил по музеям. Она до сих пор вспоминает: «А помнишь, как мы с дядей Гришей ходили туда-то, ходили сюда?» Он был свободнее мамы. Работу обычно кончал в пять часов. Все пригороды Ленинграда – Петергоф, Детское село – всё исхожено с папой. Он всё нам показывал, рассказывал, так что то, что я получила в детстве, это сохранилось надолго.

Дома у нас было так: няня занималась хозяйством – готовила, покупала продукты. Её резиденцией, конечно, была кухня. Мы все её слушались, когда приходили обедать. Мама работала на двух работах, я её видела вообще мало. Папа приходил, как правило, в пять часов. Если я была больна, то около меня всегда сидел папа – то читает мне, то что-то рассказывает. Рассказывал папа великолепно.

В свое время, в 1905 году, когда студенты Петербургской консерватории решили не пускать некоторых преподавателей в аудитории, сорвать занятия, то вспомнили, что у Михаила Фабиановича брат Григорий учился в Технологическом институте. Он организовал в консерватории химическую завесу120. Ну, Михаил Фабианович из этого дела как-то выскочил, а папу вскоре выслали из Петербурга, вначале в Вологодскую губернию, а потом в Финляндию. А в Финляндии он познакомился с компанией К. И. Чуковского.

Есть такая книжка – «Чукоккола»121. В ней Маяковским нарисован портрет папы, и есть папино стихотворение, посвящённое Евреинову122. Действительно, в детстве я эту фамилию часто слышала. Папа очень любил Евреинова. (Впоследствии почти все книги Евреинова долгое время были только в так называемом служебном фонде. Как хорошо, что я успела прочесть их в свои 16 лет!)

Теперь о папиных песенках. Это те песни, которые мне пелись, когда мне было два-три года.

Вот это одна песенка. Вторая несколько иная:

Вот такие песенки папа мне пел. Потом другие песенки были: «Детки в клетке», «Дом, который построил Джек», их много было, всяких песенок, они и по радио передавались. Конечно, я знала не только их, но весь папин репертуар наизусть. Не понимая итальянского языка, я пела все эти песни. Честно говоря, когда-то лет в 15 я была уверена – папа поёт, и я буду петь, чем ещё я буду заниматься? Уж, конечно не педагогической работой, как мама! Но получилось так, что 20 лет занимаюсь именно ею. А из пения ничего не вышло.