Папа тоже преподавал, только преподавал историю музыкальной культуры. Я помню, как-то раз он взял меня на свою лекцию. Это было так интересно, что я в какой-то момент забыла, что это папа, что это лекция… сидела, раскрыв рот.

Еще у него была большая работа по переводу Страстей Баха. Это когда приезжал Штидри. Волнений по этому поводу было очень много, так как работа была очень серьёзная, ответственная. Музыкальный перевод отличается от обычного перевода тем, что смысловые ударения в тексте и в музыке должны совпадать. Но на разных языках ударения разные. И сохранить ритм текста и правильный музыкальный смысловой акцент – это очень сложно.

У папы был такой опыт с неаполитанскими песнями. Он пел их на всех итальянских диалектах, а их много. Ему это ничего не стоило, так как он совершенно свободно говорил на всех диалектах. Ему помогал музыкальный слух. Он очень быстро осваивал речь и язык и совершенно свободно изъяснялся на них. Правда, когда он пытался учить кого-то итальянскому языку, ему это было трудно, так как он не знал итальянской грамматики. Он свободно разговаривал, но этого мало. Все мы говорим по-русски, но преподавать грамматику вряд ли кто возьмётся. Мне всегда было интересно, когда он дома пел одну и ту же песню так, как она поётся на севере Италии, на Юге, в Сицилии.

Моя двоюродная сестра рассказывала мне такую историю. Она поехала куда-то на Кавказ: «Там собралась молодёжь, и вдруг все куда-то побежали и увлекли меня: «Идём, идём скорее!», а по дороге мне объясняют: «Тут есть один интересный человек, мы любим вечером собираться в салоне и слушать его. Знаешь, когда он приехал, мы были недовольны. Мы собирались идти в горы, и с нами, с молодёжью, пошел какой-то старик. Ну, думаем, теперь будет волочиться сзади, отставать. И действительно – мы бодро идём, а он волочится в конце и говорит нам: «Вы идите, идите, меня не ждите, я эту дорогу знаю». Мы шли быстро. Не привыкшие ходить по горам, скоро стали уставать. Потом мы все выбились из сил, а он всё идёт и идёт ровным, спокойным шагом. И оказалось, что именно он-то и умеет ходить по горам». Потом учил и их этому. Водил их повсюду за собой». Сестра была несказанно удивлена, когда «стариком» оказался дядя Гриша: «Я дома никогда его таким не видела!» – говорила она.

Он был сутулый. В своё время, когда в молодости он был в Европе и работал одно время в английском порту, таскал мешки – моряки решили над ним посмеяться и дали ему груз, который был намного больше полагающегося. Он взял этот груз, сделал привычное движение и тут же потерял сознание, упал. Рассказывал, что слышал, как в его спине что-то хрустнуло, и разогнуться он уже не мог. На всю жизнь остался слегка сутуловатым. По-видимому, там были порваны какие-то связки.