«Здравствуйте, дорогая Гулина мама! Пишет вам девушка, которая дружила с вашей Гулей. Меня все время тянет написать вам, успокоить вас, хотя я и знаю, что потеря такой дочери, как Гуленька, это тяжелое, очень тяжелое горе. Ну ничего, дорогая, крепитесь. Ведь Гуленька не ушла от нас совсем, она всегда будет с нами. Родина не забудет своей героини. А вас, воспитавшую такую преданную Родине дочь, такого славного воина, назовут матерью многие девушки, патриотки нашей страны…

Я очень много была вместе с Гулей, особенно последние три месяца. Я немного моложе ее, и она всегда так заботливо относилась ко мне, давала советы, радовалась, если мне что-нибудь удавалось, и звала меня: «Милая девочка». Мы с ней работали в санбате, вместе в разных переплетах бывали, из которых еле-еле выходили живыми, вместе пели и шутили. Во время боев мы, правда, бывали на разных участках, но зато потом, после наступления, встретимся – запыленные, усталые, поцелуемся крепко. И опять разговоров, смеху без конца.

Всегда она была веселая, и только раз видела я ее в слезах. Она очень скучала по своему Ежику, особенно после ваших писем. Часто вспоминала вас, отца, говорила о вас так тихо всегда, с какой-то грустью.

В последний раз мы виделись с ней за несколько дней до наступления. В этот день мне исполнилось восемнадцать лет, а главное – я получила правительственную награду, медаль. У нас даже были гости, и мы очень хорошо провели вечер. А когда все ушли, мы с ней остались вдвоем. Мы знали, что скоро будем наступать, значит – ждали всего… Какое-то тревожное настроение было. Уселись с ногами на кровать, прижались друг к другу и долго-долго сидели так. У нас был важный разговор. Говорили обо всем – и о жизни, и о любви, и о товарищах, и о родных. О чем только могут говорить две подруги, о том мы с ней и говорили. А под конец мы условились, куда написать и что сказать, если кого из нас убьют. И вот случилось так, что не Гуле, а мне пришлось писать такое письмо.

Помню, поздно ночью вышли мы с ней из землянки. Как хорошо было! Все кругом бело от инея, ночь морозная, звездная и почему-то в этот день совершенно тихая, даже не было слышно перестрелки, будто и войны не было. «Как все-таки хороша и удивительна жизнь!.. – сказала мне Гуля. – Проклятые фашисты!»

Это был, кажется, последний наш разговор. А потом началась подготовка, потом стали наступать. Нас, как всегда, послали на разные участки, и я больше ее не видела. Раз ночью она приходила ко мне, а меня не было. Оставила только привет на листочке бумаги из записной книжки. Листочек маленький, в клеточку, а с края – легкий след крови от рук, перевязывавших бойцов.