– Баба, расскажи.
– Что рассказать?
– Про маму Гулю, – сказал Ежик, вертясь и приминая головой подушку.
– Хорошо, Ежик. Слушай. В этом самом доме, в этой самой комнате жила мама Гуля. Она тогда еще была такая маленькая, как ты.
– А я? – спросил Ежик и сел. – Где я был?
– Тебя тогда еще не было.
Ежик удивленно смотрел на свою «бабу». Как это может быть, чтобы его не было? Совсем не было?
– Я тоже был! – рассердился Ежик.
– Ну хорошо, был. Только закрой глаза.
Ежик лег, а потом опять сел.
– Баба, покажи огоньки!
– Их сейчас нет.
– Открой, – он показал на штору.
– Нельзя, мальчик.
Ежик недоверчиво смотрел на окно. Ему казалось, что сто2ит только раздвинуть штору, и в темном небе опять засверкают огни, а стекла задребезжат от грохота орудий.
И светлый образ мамы Гули уже связывался в его представлении с этими радужными огнями, загорающимися в окне над зубчатыми стенами Кремля.