На другой день по получении Клейнмихелем от Государя вышеупомянутой записки, она была прочтена в совете Главного управления путей сообщения, и в тот же день Государь посылал спросить Клейнмихеля, прочтена ли означенная записка в совете. Клейнмихель отвечал, что записка прочтена в общем присутствии Совета, в котором отсутствовали член Совета генерал-майор Эспехо{459}, по болезни, и приглашенные в Совет лица, полковники Серебряков и барон Дельвиг, находящиеся в командировке. Серебряков в это время провожал по шоссе Императрицу, ехавшую за границу. Государь на донесение Клейнмихеля написал резолюцию:

По выздоровлении Эспехо и по возвращении из командировок Серебрякова и Дельвига вышеупомянутую записку прочесть снова в присутствии Совета и лиц, приглашенных в него по делу Вонлярлярского.

По выздоровлении Эспехо и по возвращении из командировок Серебрякова и Дельвига вышеупомянутую записку прочесть снова в присутствии Совета и лиц, приглашенных в него по делу Вонлярлярского.

Вскоре по возвращении моем в Петербург, курьер Совета Главного управления путей сообщения привез мне конверт; так как конверты из Совета большей частью заключали в себе повестки о прибытии в совет, а кучер мой, по отдаленности помещения Совета в бывшем тогда казенном доме у Аларчина моста, не любил этих поездок, то и спросил курьера, заключается ли в конверте повестка о приезде в Совет и когда именно. Курьер отвечал, что зовут на следующий понедельник для того, чтобы мне объявить выговор. Этот ответ очень возмутил моего кучера, который отвечал, что барину не за что объявлять выговоров, и немедля, сильно расстроенный, передал мне весь этот разговор. Надо сказать, что были приняты особые меры, чтобы этот выговор не сделался известным, и оба раза перед его объявлением в Совете было напоминаемо его членам и лицам, приглашенным в Совет по делу Вонлярлярского, что о сделании выговора не должно быть известно за стенами залы Совета. Когда собрались в Совете все лица, уже <раз> слышавшие присланную Государем записку по делу Вонлярлярского, а также Эспехо, Серебряков и я, – председательствующий в Совете, Дестрем, приказал правителю дел Совета прочитать упомянутую записку, изложенную весьма резко. Очень сожалею, что я не снял с нее копии и потому не могу привести ее буквально. Смысл же ее состоял в том, что Государю было крайне неприятно, что Совет Главного управления путей сообщения при рассмотрении дела Вонлярлярского со злым умыслом не только не обращал внимания на заключавшиеся в делах Главного управления документы, которые служили к подтверждению правильности претензий Вонлярлярского, но перетолковывал многие из них ко вреду последнего и с этой целью даже выставил такие обстоятельства, которые в означенных делах вовсе не заключаются; за это Государь делает выговор всем членам Совета и лицам, приглашенным в оный по делу Вонлярлярского.