О Чугуевских поселениях мы давно знаем, ибо 4 полка пехоты из 1-й армии пошли туда на помощь. Змей (Аракчеев) также туда отправился и вскоре туда ожидается. Признаться надо, что он единственный государственный злодей. У нас теперь существуют две чумы: одна – ваша, которая, при мерах осторожности, исчезнет, а другая – Аракчеев, не преж де изведется с земли, как после смерти, которой ожидать нам долго. Надо признаться, что он вреднейший человек в России. Мне кажется, что со временем Клейнмихель будет хуже его{659}.

30 марта 1820 г.:

Не беда, если б Аракчеев только делал ошибки, которые поставляют на вид. Он в государственных делах еще хуже поступает и притом к совершенному вреду России. Сие переменить может только его могила. Змей Аракчеев во все время Семеновской истории носа своего не показывал и даже не спешил увидеть Пукалову{660}, приехавшую из-за границы.

Не беда, если б Аракчеев только делал ошибки, которые поставляют на вид. Он в государственных делах еще хуже поступает и притом к совершенному вреду России. Сие переменить может только его могила. Змей Аракчеев во все время Семеновской истории носа своего не показывал и даже не спешил увидеть Пукалову{660}, приехавшую из-за границы.

Киселев в письме от 16 июля 1821 г. говорил Закревскому:

…ты не поверишь, сколько нынешние обстоятельства расстраивают наши занятия; все желания устремлены к войне и учебный шаг остается в небрежении.

…ты не поверишь, сколько нынешние обстоятельства расстраивают наши занятия; все желания устремлены к войне и учебный шаг остается в небрежении.

Закревский 22 августа 1821 г. отвечал:

…стыдно, любезный Павел, так жалеть, что Вас не увидят в знании учебного шага; ведь ты, как умный, честный и благородный человек, судить так не должен, и я замечаю, что ты очень переменился.

…стыдно, любезный Павел, так жалеть, что Вас не увидят в знании учебного шага; ведь ты, как умный, честный и благородный человек, судить так не должен, и я замечаю, что ты очень переменился.

Граф Закревский, по поводу назначения Киселева членом Госуд. Совета и отъезда Киселева в Петербург, писал ему 7 марта 1835 г. из Москвы:

Как ты доехал? Было ли предложение о принятии какой-либо важной должности, или разговоры были только о Совете и о важности сего места, на счет которого ты уже имел здесь уроки? И буде ты останешься только в оном, то будешь сидеть на сем почетном месте по смерть и не принесешь сим никакой пользы отечеству, как и все твои товарищи, там сидящие. Будешь говорить правду и по совести; скоро не понравишься, ибо после каждого присутствия все передается насчет сих суждений в ином виде по разумению каждого; тогда станут морщиться, а после от тебя отворачиваться и тем все твое служение кончится в почетном месте; так я мыслю, но дай Бог, чтоб тебе сие было в другом и полезном виде… Твой друг граф А. Закревский