Все эти предположения, хочу повторить, сделаны были мною лишь применительно к реальной ситуации с реальным серьёзнейшим наказанием клуба.

До сих пор корю себя за этот вывод в концовке статьи, и вряд ли меня извиняет то, что сделан он был на пике охвативших эмоций и переживаний за судьбу команды. Я написал тогда, что «двухлетнее правление нового руководства завершилось полным крахом».

Конечно же, не крахом, и ошибку свою признаю. Как признали свою ошибку в УЕФА, где ограничились в итоге отстранением «Динамо» от участия лишь в том турнире, в который клубу уже невозможно было вернуться, и полностью реабилитировали Игоря Суркиса. Не помиловали, замечу, не амнистировали, а полностью сняли с него все обвинения. Можно предположить, что ни до какой дисквалификации клуба и его официальных представителей дело бы не дошло в том случае, если бы в УЕФА в сентябре 1995 года провели детальное расследование инцидента, а не решали бы всё на скорую руку, доверившись словам Лопеса Ньето.

Так или иначе, наступил момент, когда основные составляющие, от которых зависело возвращение Лобановского, совпали: невыносимость дальнейшего пребывания в кувейтской «клетке», провал киевского «Динамо» в еврокубковых турнирах осенью 1996 года, пограничное с отчаянием положение безысходности, в котором оказались владельцы клуба.

В предварительном раунде Лиги чемпионов киевляне проиграли оба матча венскому «Рапиду» (2:4 и 0:2), а потом, оказавшись в 1/32 Кубка УЕФА, не сумели пройти слабый швейцарский «Ксамакс» (1:2 и 0:0).

В Невшателе, после проигрыша «Ксамаксу», братья Суркисы не пошли с друзьями ужинать и молча сидели вдвоём в гостиничном номере младшего. После длительной паузы Игорь заговорил о настоятельной необходимости появления в «Динамо» значимой тренерской фигуры, способной вывести таких футболистов, как Шевченко, Ребров, Шовковский, Головко, Ващук, Косовский, Лужный, на качественно новый уровень. В противном случае ничего хорошего не ждёт ни команду, ни самих этих игроков, бесспорно способных. Такой фигурой в киевском клубе мог стать только Лобановский.

В возвращавшем команду из Швейцарии ночном самолёте к Суркису-младшему подошёл Григорий Спектор и сказал: «Говорю только тебе: Лобановский в Киеве». Игорь подсел к брату: «Сегодня мы должны поехать к Лобановскому». — «А где он?» — удивился Суркис-старший. «В Киеве».

В начале 96-го, во время московского турнира за «Кубок Содружества», Михаил Гершкович, имевший в то время отношение к столичному «Торпедо», которое фактически курировал Павел Бородин, управляющий делами российского президента, спросил у меня в манеже ЦСКА: «Как ты думаешь, если мы обратимся к Лобановскому, согласится он после Кувейта работать здесь, в Москве, с “Торпедо”?» Тем же вечером я позвонил Лобановскому и передал вопрос Гершковича. «Всё идёт к тому, — сказал Валерий Васильевич, — что я вернусь в Киев».