Одобренный императором проект остался без последствий, но появились новые. В 1818—1819 годах действовал специальный секретный комитет для разработки крестьянской реформы. Проект Е. Ф. Канкрина (1818) предполагал осуществлять её поэтапно аж до 1880 года: сначала даровать мужикам права владеть домом и «движимостью» и покупать землю, потом регламентировать их повинности в пользу помещиков, затем объявить твёрдую таксу для выкупа с землёй и учредить специальный кредитный банк и т. д.

Однако и эти идеи не были реализованы. Намерение российского самодержца не встретило ответного «друг к другу усердия» мужиков и господ, а у последних не нашло понимания. Подавляющее большинство дворян были убеждены, что испокон века на Руси их сословию «справедливо жалованы были поместья и доверялась участь нескольких сотен крестьян».

Пришлось ограничиться даже не полумерами, а робкими шагами по намеченному ещё Павлом I пути вмешательства государства в «отеческие» отношения господ и крепостных. В 1816 году вышел указ о запрещении «совершать купчих на людей без земли по верющим письмам»; в 1818-м — «о строжайшем наблюдении губернским начальствам о неупотреблении крестьян к господским работам в воскресные и праздничные дни» и о распространении права «учреждать фабрики и заводы на всех казённых, удельных и помещичьих крестьян»; в 1821-м — о невозвращении получивших свободу помещичьих людей в крепостное владение.

По-иному действовать не получалось — у осторожного императора не было надёжной опоры ни в лице влиятельной буржуазии, ни даже среди просвещённой бюрократии — ни того ни другого слоя в России ещё не было. В ноябре 1820 года предложение ограничить продажу крепостных без земли не встретило поддержки ни в департаменте законов Государственного совета, ни в общем собрании совета, и дело было отложено в долгий ящик.

Император знал пороки своей государственной машины — медлительность, бюрократизм, коррупцию. Он напутствовал нового министра юстиции Д. П. Трощинского:

«Дмитрий Прокофьевич! ...Я в полной к Вам доверенности поручаю Вам усугубить надзор, дабы дела как в Правительствующем Сенате, так и во всех подчинённых ему местах имели успешнейшее течение, чтоб законы и указы повсюду исполнялись неизменно, чтоб бедные и угнетаемые находили в судах защиту и покровительство, чтоб правосудие не было помрачено ни пристрастиями к лицам, ни мерзким лихоимством, Богу противным и мне ненавистным, и чтоб обличаемые в сём гнусном пороке нетерпимы были в службе и преследуемы всею строгостию законов, в чём Вы по долгу звания Вашего неослабно наблюдать и о последствиях меня в откровенности извещать не оставьте, донося равномерно и о тех отличных чиновниках, которых за усердную и безпорочную службу найдёте достойными особеннаго моего воздаяния»61.