Не добившись толка от властей предержащих, Всеволод Михайлович вынужден был примириться с обстоятельствами, а вскоре получил назначение тренером футбольной школы ЦСКА, которое стало последним местом его работы. Это был серьёзный удар по самолюбию, к тому же с детьми он никогда не работал.

ЧЕЛОВЕК С ОТКРЫТОЙ ДУШОЙ

ЧЕЛОВЕК С ОТКРЫТОЙ ДУШОЙ

Вряд ли стоит удивляться тому, что Анатолий Тарасов не считал Боброва большим тренером: мол, достаточно ему и спортивного признания.

Совсем иначе воспринимал давнего оппонента Бобров. Об этом читаем у Анатолия Салуцкого: «По части административных способностей и руководства командой в тренировочном периоде Анатолий Владимирович Тарасов превосходил Боброва, о чём известно достаточно хорошо. Однако была ещё одна, необычайно важная составная часть тренерского искусства, где Тарасов был выше Боброва. Речь идёт о глобальных вопросах хоккея, затрагивающих саму суть этой игры, её теории.

Интересно, что сам Всеволод Михайлович в этом отношении, безусловно, отдавал Тарасову пальму первенства. Однажды, когда в кругу друзей кто-то попытался неодобрительно высказаться об Анатолии Владимировиче, Бобров прервал и очень серьёзно сказал:

— Тарасов — великий теоретик хоккея!

Об этом вспоминает присутствовавшая при разговоре Римма Жукова».

Однако если позиция Тарасова совершенно понятна, то, как мы убедились, у бывших партнёров Боброва — Виктора Шувалова и Николая Пучкова — было противоположное мнение. Они считали Боброва выдающимся тренером.

В интервью «Спорт-экспрессу» (от 5 сентября 2017 года) к 45-летию Суперсерии многолетний капитан сборной Борис Михайлов назвал Боброва великим человеком и тренером: «У него была своя методика. Говорил очень мало, но всё время по делу. У него был особый подход к тренировочному процессу. Бобров был намного доступнее, чем Тарасов и Тихонов. По доступности его можно сравнить с Аркадием Ивановичем Чернышёвым. Но по-спортивному был очень требовательным. Он мог посадить тебя в запас и ничего при этом тебе не объяснить.

Если говорил, то игроки слушали его с уважением. Он хоккеистов просил. Тарасов и Тихонов никогда не просили — только требовали.

Когда он пришёл, сказал так: я пришёл не менять вас. Играйте так, как играете в своих клубах. Но вы не должны делать то-то и то-то. И мы так и делали. Ну а Всеволод Михайлович подсказывал “по ходу пьесы”. Атмосфера при этом была отличная. Напряжения не было, какое появилось, например, при Тихонове».

Что уж говорить о горячем почитателе Боброва Николае Эпштейне: «Меня спрашивали тут — кого, Николай Семёнович, лучшим хоккейным тренером считаете? А я говорю — Боброва! Он был Тренером! Сева и футболист уникальный, и хоккеист с мячом сильнейший, и по шайбе ему равных нет... И Харламова выше, и Мальцева...