424. С конца 1938 – многолетний узник Гулага, где изобретал подслушивающие устройства (в т. ч. считывающее инфракрасные колебания с оконных стекол и эндовибратор, вмонтированный в орла на гербе в кабинете американского посла); прототип героя в «Круге первом» – он в шарашке был руководителем Солженицына.
Иоффе и Академия наук
Иоффе и Академия наук
431. Через полтора десятилетия, на основе обвинений в приверженности к чистой науке академиков (даже математиков) предлагали из АН исключать (дело Лузина), [Ес. 99]. В 1936 году Иоффе был обвинен на основании похожих аргументов своими учениками, уже поднявшимися «на крыло», в пренебрежении своего долга ученого и руководителя по участию в строительстве социализма.
431. Изменили эти правила по инициативе Арци-мовича, поддержанной Капицей и другими физиками на границе 70-х годов. Арцимович сказал: в природе все рождают себе подобных, поэтому членкоры тоже должны иметь право воспроизводить своих наследников – путем их избрания.
Провал тонкослойной изоляции Иоффе
Провал тонкослойной изоляции Иоффе
436. После окончания реального училища в 1919 году, Александров, как всегда проводил лето на даче под Фастовом, хоронясь от киевских перемен власти. Ближе к осени собрались с товарищем ехать в Киев поступать в ВУЗ. На вокзале в Фастове встретились с киевским соседом, белым офицером, который сказал, что в Киев ехать нельзя – грабежи, убийства, безвластие. Нужно навести порядок и в Киеве и в стране, а для этого вступить в белую армию…
В семье знали, он иногда проговаривался. Однажды рассказал, что страшные шрамы на руке – это следы сабельных ударов. Дочери как-то поведал, что однажды взорвал железнодорожные пути и пустил поезд под откос.
Его сын Александр вспоминал случай, относящийся к концу 1950-х. Дело было на охоте, отец, «приняв на грудь», отставил охранника и сел за руль: «Был довольно густой туман, а отец гнал очень быстро. Мне стало страшно, и я стал просить его ехать потише. Он, глядя вперед неподвижными глазами, сказал: «Что, страшно? Разве это страшно? Вот представь себе, что ты лежишь за пулеметом, а на тебя летит казачья лава! А за тобой прохаживается офицер, постукивает хлыстиком по сапогам и говорит: «Рано, рано! Не стрелять!» А ты уже видишь пену на лошадиных мордах, блеск сабель! Вот когда страшно!». Как-то сын спросил его, а что самое страшное? – «Ждать, когда за тобой придут. Я ждал больше двадцати лет» (Т. е. до второго года войны и Сталинской премии за противоминную защиту кораблей –