Как только бомбардировщики, сбросив свой смертоносный груз, улетали, я ехал на машине в те городские районы, где находились военные заводы. Мы пробирались меж горящих домов по заваленным обломками улицам. Перед развалинами стояли или сидели люди, на обочинах валялись спасенные из огня вещи и мебель. Иногда глубокая подавленность берлинцев сменялась истерическим весельем, что часто наблюдается в моменты катастроф. Зловеще пахло гарью, клубилась сажа. Над городом висела дымовая завеса высотой до шести километров, и даже днем было темно, как ночью.

Я не раз пытался рассказать о своих впечатлениях Гитлеру, но он тут же прерывал меня замечаниями вроде: «Между прочим, Шпеер, сколько танков вы сможете поставить в следующем месяце?»

26 ноября 1943 года, через четыре дня после уничтожения здания моего министерства, во время массированного налета на Берлин возник страшный пожар на важнейшем танковом заводе фирмы «Аллкетт». Было разбомблено здание центрального телефонного узла Берлина. Моему коллеге Зауру пришла в голову мысль позвонить в берлинское пожарное управление по неповрежденной прямой линии связи через Ставку фюрера. Именно поэтому Гитлер узнал о пожаре и, не потребовав никаких объяснений, приказал бросить на тушение танкового завода все пожарные команды из окрестностей Берлина.

Тем временем я добрался до «Аллкетта». Почти все главные цеха выгорели дотла, но пожар уже был потушен. Однако продолжали прибывать пожарные команды даже из таких отдаленных пригородов, как Бранденбург, Ораниенбург и Потсдам. Поскольку они получили приказ лично от фюрера, я так и не смог убедить их отправиться на тушение других пожаров. В то раннее утро все улицы вокруг завода были забиты бездействующими пожарными машинами, а в других частях города полыхал огонь.

Чтобы ознакомить сотрудников с проблемами производства авиационной техники, в сентябре 1943 года мы с Мильхом созвали совещание в научно-исследовательском центре ВВС в Рехлине на Мюритцзее. Среди прочего Мильх и технические эксперты говорили о перспективах производства вражеских самолетов; представлялись графики по всем типам самолетов, особенно американских. Больше всего нас поразили предполагаемые объемы производства дневных четырехмоторных бомбардировщиков. Если эти цифры были верными, то все, что мы испытали до тех пор, могло считаться лишь прелюдией.

Разумеется, встал вопрос, знакомы ли с этими цифрами Гитлер и Геринг. Мильх с горечью сообщил мне, что месяцами пытался заставить Геринга выслушать доклад своих экспертов, но Геринг не желал ничего слышать. По словам Мильха, фюрер считал все наши сведения вражеской пропагандой и Геринг придерживался того же мнения. Мои попытки обратить внимание Гитлера на эти цифры тоже закончились провалом. «Не поддавайтесь на их уловки. Это все выдумки. Разумеется, пораженцы из министерства авиации попались на их удочку» — вот так же зимой 1942 года Гитлер реагировал на все предостережения, и теперь, когда наши города один за другим сметались с лица земли, он не сменил пластинку.