На одном из оперативных совещаний того периода Гитлер заявил в присутствии генералов:

— Какое счастье, что в нашей военной промышленности нашелся гений. Я имею в виду Заура. Он преодолеет любые трудности.

Генерал Томале тактично напомнил:

— Мой фюрер, здесь министр Шпеер.

— Да, я знаю, — резко ответил Гитлер, явно раздраженный его вмешательством. — Однако именно Заур — гений, который сумеет взять ситуацию под контроль.

Как ни странно, я хладнокровно, почти безразлично воспринял это намеренное оскорбление. Просто я все больше и больше отдалялся от Гитлера.

12 октября 1944 года, когда положение на Западе более-менее стабилизировалось и снова можно было говорить о линии фронта, а не об отступающих в беспорядке войсках, на очередном совещании Гитлер отвел меня в сторонку, взял с меня слово хранить тайну и сообщил, что, сконцентрировав все имеющиеся силы, собирается начать великое наступление на Западе. «Для этого вы должны сформировать специальный, полностью моторизованный корпус из немецких строительных рабочих, способных выполнять все виды работ по ремонту и строительству автодорожных и железнодорожных мостов. Используйте организационные принципы, проверенные в Западной военной кампании 1940 года». Я обратил внимание Гитлера на то, что вряд ли нам хватит грузовиков для выполнения подобной задачи. «Ради этого дела забудьте обо всем остальном, невзирая на последствия, — категорически заявил он. — Мы должны осуществить решающее, победное наступление».

Где-то в конце ноября Гитлер еще раз подчеркнул, что делает ставку именно на это наступление, и небрежно добавил, что уверен в успехе, поскольку это его последняя попытка. «Если наступление закончится провалом, то я не вижу других возможностей победоносно закончить эту войну… Но мы прорвемся! — И тут же он пустился в пространные, фантастические рассуждения: — Один-единственный прорыв на Западном фронте! Вот увидите! Он приведет к панике в рядах американцев. Мы прорвем их оборону в центре и захватим Антверпен. Вместе с портом они потеряют возможность снабжать свои армии. Затем мы возьмем в огромный котел всю английскую армию! Вы только представьте: сотни тысяч пленных, как прежде в России!»

Примерно в то же время я встретился с Альбертом Фёглером, чтобы обсудить губительные последствия бомбардировок Рура. Фёглер напрямик спросил меня:

— Когда все это закончится?

Я объяснил, что Гитлер планирует предпринять последнюю попытку.

Фёглер упрямо продолжал:

— Неужели он не понимает, что все кончено? Наши возможности слишком быстро сокращаются. Как мы сможем восстановить промышленность, если налеты будут продолжаться еще несколько месяцев?