Модель ясно дал понять, что мое положение изменилось. Теперь он говорил со мной отчужденно и избегал обсуждения главной нашей темы — спасения промышленности Рура. На ночь меня разместили в крестьянском доме. Я очень устал, но был в таком смятении, что промучился без сна несколько часов и вышел прогуляться по полям, затем поднялся на один из окрестных холмов. Внизу в последних солнечных лучах слегка прикрытая тонкой пеленой тумана расстилалась мирная деревня. Далеко за холмами Зауэрланда виднелась долина между реками Зиг и Рур. Как могло так случиться, думал я, что по желанию одного человека эта цветущая земля должна превратиться в пустыню. Я прилег на поросшую папоротниками землю. Только острый, исходящий от почвы аромат да первые зеленые ростки нарушали ощущение нереальности окружающего. Когда я возвращался в деревню, солнце уже катилось за горизонт. Решение было принято: я должен любыми способами предотвратить выполнение варварского приказа. Для начала я решил разведать ситуацию в Берлине и отменил назначенные на тот вечер совещания в Руре.

Из-под деревьев выкатили машину, и, несмотря на активность вражеской авиации, мы отправились на восток еще до рассвета, переключив фары на «ближний свет». Пока за рулем сидел Кемптка, я просматривал свои записи, в основном касавшиеся проведенных за последние два дня совещаний. Сначала я нерешительно перелистывал страницы, а потом стал, стараясь не привлекать внимания, рвать их и выбрасывать обрывки в окно. Во время остановки я случайно опустил глаза и увидел, что сильный встречный ветер прижал компрометирующие клочки к углу подножки автомобиля. Я носком ботинка незаметно сбросил их в придорожную канаву.

30. Ультиматум Гитлера

30. Ультиматум Гитлера

Изнеможение часто приводит к безразличию, и потому я был совершенно спокоен, когда днем 21 марта 1945 года встретился с Гитлером в рейхсканцелярии. Фюрер коротко расспросил меня о путешествии, но даже не упомянул о своем «письменном ответе», а я не счел разумным затрагивать «больную» тему. Затем он уединился с Кемпткой и больше часа выслушивал его доклад.

Несмотря на потерю полномочий, я в тот же вечер передал Гудериану копию своей докладной записки, а вторую копию предложил Кейтелю, однако тот отказался принять ее. Его лицо перекосилось от ужаса, словно я протянул ему взрывчатку. Все сторонились меня, как и в тот раз, когда после 20 июля 1944 года мое имя обнаружилось в составленном заговорщиками списке министров будущего правительства. Несомненно, все окружение Гитлера теперь считало меня изгоем. Несмотря на должность министра, я практически потерял контроль над проблемой, волновавшей меня больше всего, а именно над сохранением промышленного потенциала.