Два принятых в то время Гитлером решения продемонстрировали его безграничную жестокость. Из сводки вермахта от 18 марта 1945 года я узнал о казни четырех офицеров, обвиненных в том, что они вовремя не взорвали мост через Рейн в Ремагене. А ведь Модель заявил об их полной невиновности. «Шок Ремагена», как его называли, до самого конца войны держал в страхе многих ответственных лиц.

В тот же день я узнал, вернее, мне намекнули на то, что Гитлер приказал казнить генерала Фромма. Несколько недель назад министр юстиции Тиракк на обеде при перемене блюд безразлично обронил: «Скоро и Фромм отправится в мир иной!» Мои попытки заступиться за Фромма закончились полным провалом. Несколько дней спустя я послал Тиракку пятистраничное официальное письмо, в котором опроверг большинство известных мне обвинений, предъявленных Фромму, и выразил готовность предстать перед народным трибуналом в качестве свидетеля защиты. Пожалуй, беспрецедентная просьба со стороны имперского министра. Только через три дня, 6 марта 1945 года, Тиракк в весьма резких выражениях написал, что для выступления в суде мне пришлось бы получить разрешение Гитлера, но, продолжал он, «фюрер только что сообщил мне, что не намерен давать вам особое разрешение на выступление по делу Фромма. Поэтому я не включу ваше заявление в протоколы суда».

Подобные казни лишний раз подтверждали, какому риску я сам подвергался, но и упрямства мне было не занимать. Когда 22 марта Гитлер пригласил меня на очередное совещание по вопросам вооружений, я отправил вместо себя Заура. Из его записей стало ясно, что и он, и Гитлер с поразительным легкомыслием игнорировали реальное положение дел. Хотя выпуск вооружений практически прекратился, они занимались проектами, рассчитанными на весь 1945 год — обсуждали, например, канувшее в Лету производство стали, планировали «максимальный» выпуск 88-миллиметровых противотанковых пушек и увеличение выпуска 210-миллиметровых минометов. Они с упоением говорили о разработках совершенно новых видов оружия: специальной винтовки для воздушных десантников, разумеется, с «максимальной скоростью стрельбы», и о новом миномете суперкалибра 305 миллиметров. В протоколах также был отмечен приказ Гитлера о демонстрации ему пяти новых вариантов уже имеющихся моделей танков. Кроме того, Гитлер заинтересовался «греческим огнем», известным еще с античных времен. И еще пожелал как можно быстрее перевооружить реактивный истребитель-бомбардировщик «Ме-262» под истребитель. Этим последним приказом он словно признавал ошибку, которую совершил полтора года назад, когда упрямо пренебрег мнением всех экспертов.