– Пойдем, Розанов!

– Пойдемте, евреи!

Позднее в «Мимолетном», уже прямо называя героя по имени, В. В. и вовсе пропел Распутину величание, противопоставив его ни больше ни меньше, как бывшему премьер-министру С. Ю. Витте:

«В сущности, Русь разделяется и заключает внутренне в себе борьбу между:

– Витте.

– И старцем Гришею, полным художества, интереса и мудрости, но безграмотным.

Витте совсем тупой человек, но гениально и бурно делает. Не может не делать. Нельзя остановить. Спит и видит во сне дела.

Гриша гениален и живописен. Но воловодится с девицами и чужими женами, ничего “совершить” не хочет и не может, полон “памятью о божественном”, понимает – зорьки, понимает – пляс, понимает красоту мира – сам красив.

Но гений Витте недостает ему и до колена. “Гриша – вся Русь”. Да: но Витте

1) устроил казенные кабаки;

2) ввел золотые деньги;

3) завел торговые школы.

Этого совершенно не может сделать Гриша!!!!! Гриша вообще ничего не может делать, кроме как любить, молиться и семь раз на день сходить в “кабинет уединения”.

Вся Русь».

И при этом Распутин для Розанова – это все равно не какое-то сонное либо темное царство, не обломовщина, не Иван-дурак, нет. Он – духовный контрреволюционер, реформатор, призванный развернуть Русь от Запада к Востоку, от Европы к Азии, от будущего к прошлому и привнести в традиционное «европейское», византийское, аскетически моногамное, бесполое православие недостающий ему ветхозаветный полигамный древний дух – то есть фактически В. В. зачисляет сибирского старца в свои не то союзники, не то пророки и проводники собственных радикальных реакционных идей, где религиозное сцеплено с физиологическим так, что не растащить никакой аскезой.

«Все “с молитвою” – ходили по рельсам.

Вдруг Гриша пошел без рельсов.

Все испугались…

Не того, что “без рельсов”. Таких много. Но зачем “с молитвою”.

– “Кощунство! Злодеяние!”