Иегуди Менухин

Иегуди Менухин учился вначале у не слишком грамотных педагогов (которых в Америке всегда было очень много – Европа далеко, и многие приехавшие сапожники и портные называли себя «профессорами»). Скоро родители, переехавшие в Сан-Франциско, нашли настоящего педагога для своего необыкновенного первенца– Луиса Персингера. После сенсационного дебюта Менухина в 11-летнем возрасте в Нью-Йорке, нашёлся спонсор, нью-йоркский адвокат Фримэн, обеспечивший поездку всей семьи Менухиных в Европу. Персингер советовал родителям для продолжения занятий с Иегуди своего учителя Эжена Изаи. Но Менухины встретились со знаменитым румынским композитором, скрипачом, пианистом и дирижёром Джордже Энеску, с которым Иегуди был впоследствии тесно связан дружескими узами всю жизнь. Энеску очень точно и тонко почувствовал необыкновенный исполнительский дар мальчика и начал с ним заниматься, попутно давая совместные концерты.

После триумфальных дебютов в начале 1930 годов в Берлине, Париже и Лондоне, Менухин и Энеску (как дирижёр) сделали одну из самых впечатляющих звукозаписей – «Испанскую Симфонию» Э. Лало с парижским оркестром. 16-летний Иегуди Менухин достиг в этой записи на пластинки вершины духовной зрелости, совершенства техники, поразительного звучания скрипки, необыкновенной свободы и огромного художественного воображения.

Обладал ли молодой Менухин теми элементами «еврейского звука», которые так поразили публику Европы в российских скрипачах в начале века? На этот вопрос, скорее всего, следует ответить положительно. Но это было не всё. Тон Иегуди Менухина отличался большой мощью, красотой, разнообразием оттенков, но превыше всего в его игре впечатляла необыкновенная глубина интерпретации и огромная сила экспрессии.

В медленных частях сонат Бетховена или Брамса часто ощущалась какая-то неземная высота духовной сферы, куда поднимал своих слушателей этот гениальный юноша. Это бесценное качество осталось с Менухиным на всю жизнь. Упоминавшийся здесь московский скрипач Игорь Попков рассказывал о совместных выступлениях оркестра Баршая с Иегуди Менухиным: «Когда Иегуди только прикасается к скрипке, он уже не с нами, он в каких-то иных сферах…» Это правильно отмеченное духовно-эмоциональное величие его игры всякий раз приводило слушателей к мысли, что искусство Иегуди Менухина не только совершенная виртуозная игра, насыщенная невероятной, трагической по характеру эмоциональностью. Выступая на эстраде и вообще, всякий раз прикасаясь к скрипке, Менухин, казалось, действительно находился во власти иных сил – в некоей таинственной, вневременной связи с Божественными сферами. Иегуди Менухин остался в истории скрипичного исполнительства одним из величайших интерпретаторов классики в XX веке, наряду с Крейслером и Хейфецом.