Ефрем Цимбалист, переехавший в США ещё до Первой мировой войны, стал всемирно известным солистом и одним из самых уважаемых профессоров Америки.

* * *

Традиции школы Ауэра в новой России после революций 1917 года в Москве и Петербурге продолжали либо прямые ученики Ауэра, либо ученики его ученика и ассистента Сергея Коргуева.

В Москве это были профессора Лев Моисеевич Цейтлин (ученик Ауэра) и Абрам Ильич Ямпольский (ученик Коргуева – выпускник Петербургской Консерватории с Большой Серебряной медалью в 1912 году).

В Петербурге-Ленинграде после 1917 года традицию Ауэра продолжал ученики Коргуева – будущие профессора Эйдлин и Шер. До отъезда заграницу в 1924 году там ещё работал и сам профессор Коргуев.

Пришедшее в 1940-х годах новое поколение советских скрипачей по своим звуковым и техническим качествам было совершенно превосходным. Это были Игорь Безродный, Эдуард Грач, Рафаил Соболевский, Нина Бейлина, Игорь Ойстрах, Марк Лубоцкий, Борис Шульгин и позднее – в конце 1950-х начале 1960-х некоторые ленинградско-петербургские скрипачи.

Всем любителям музыки памятен и сегодня звук Игоря Безродного. Его тон отличался большим благородством, силой, значительными динамическими контрастами и тембрально красочными возможностями. Помимо всего прочего, в лучшие мгновения на эстраде он обладал высоким вдохновением истинно большого артиста. Всё это вместе взятое придавало его игре ту природную мягкость, красоту и естественность, которую принято называть «скрипичностью». И всё же, несмотря на его мастерство и выдающиеся музыкальные достоинства, в его звуке, казалось, не присутствовало того мистического элемента, который мы можем назвать «еврейским звуком».

Зато его соученик Эдуард Грач несомненно обладал и обладает этим качеством сполна. Оба они учились у одного и того же профессора – Абрама Ильича Ямпольского. Вывод напрашивается сам собой – индивидуальные психофизические качества скрипача могут иметь в своей основе некую необъяснимую (или объяснимую на генетическом уровне?) наследственную «память», которая может проявиться и через несколько поколений. И недруги, и доброжелатели определённого типа скрипачей еврейского происхождения сходились в этой точке – нечто особое в звуке и экспрессии ряда еврейских скрипачей России и Польши определённо и объективно существовало.

В Ленинграде, как уже говорилось, наследниками Ауэра стали ученики его бывшего ассистента – Сергея

Коргуева: Юлий Эйдлин и Вениамин Шер. Оба впоследствии стали крупными профессорами и воспитали ряд выдающихся скрипачей. Среди учеников Эйдлина самыми известными солистами-концертантами стали Борис Гутников и Михаил Вайман. Были в Консерватории две девушки-студентки, хотя и разных поколений: Ираида Бровцына, в будущем одна из солисток оркестра Большого театра, и Антонина Казарина, сегодня профессор Петербургской Консерватории, а также многолетний концертмейстер оркестра Мариинской оперы. Ираида Бровцына училась у профессора Вениамина Шера, Антонина Казарина – у профессора Эйдлина.