По сути принятая концепция означала превращение Космической станции «Фридом» в Международную космическую станцию (МКС) с распределением расходов путем получения иностранного оборудования, главным образом от русских. Я знал, что они выпускали модули конвейерным способом с 1970 года – и почему бы нам не использовать один или даже несколько и сэкономить время и деньги?

Русский вариант, конечно, не был бесплатным. Использование русских модулей означало, что станцию придется перенести с заложенной в проект изначально орбиты наклонением 28.5° к экватору на наклонение 51.6°, что означало потерю в полезном грузе в каждом грузовом полете шаттла. И тем не менее я был согласен, что это единственный вариант с каким-то шансом на политическое выживание.

Голдин ознакомил с предложенной идеей президента и его сотрудников, и они увидели определенные возможности – не просто построить космическую станцию быстрее и дешевле, но и использовать программу для того, чтобы занять работников ракетно-космической промышленности России в мирном предприятии и удержать их от похода на выгодный международный рынок вооружений.

Над всей этой затеей тикали часики – вице-президент Гор и российский премьер-министр Виктор Черномырдин собирались встретиться в июне в Вашингтоне. Если мы хотели привлечь к работе русских, нужно было не тормозить[175].

В конце июля в Вашингтон прибыла команда российских инженеров из «Энергии». Ими руководил Виктор Легостаев, бывший заместитель профессора Бушуева по системам наведения и управления и прекрасный инженер времен ЭПАС. Принимающей стороной выступила команда NASA во главе с Дэвидом Мобли и Чаком Дэниелсом в качестве заместителя. Они провели весьма жесткие переговоры, но за две недели сумели согласовать конфигурацию, которая устроила всех причастных. Голдин выбрал компанию Boeing в качестве головного подрядчика по американской части проекта. 2 сентября вице-президент Гор и премьер-министр Черномырдин подписали первый протокол по Международной космической станции.

С подписанием межправительственных соглашений началась реальная работа. Наиболее срочной проблемой для NASA была организация так называемой «первой фазы МКС», а на самом деле – семи полетов шаттлов к «Миру». В Космическом центре имени Джонсона уже провели определенные подготовительные работы к двум первым полетам, о которых договорились еще летом 1992 года: российские космонавты Сергей Крикалёв и Владимир Титов тренировались к полету на шаттле, а астронавт Норман Тагард изучал в Монтерее, в Языковом институте Минобороны, русский язык, предвкушая занятия в Звёздном городке и полет на «Мир» в 1995 году. Теперь же нам предстояло планировать и утверждать еще пять стыковок шаттлов к «Миру»[176].