Третьим в когорту могущественных противников Эдуарда Вудстокского вступил Аршамбо V Старый, граф де Перигор, но здесь финансовые мотивы не играли заметной роли, о чём речь пойдёт чуть ниже.

* * *

Эдуард Вудстокский не желал обострять отношения с влиятельными вассалами, но его финансовое положение после Кастильской экспедиции было бедственным. Принц не имел в своём распоряжении ни государственных финансов, ни королевской сокровищницы, как Эдуард III или тот же Шарль V. Всё, чем он располагал — это доходами от собственных владений в Англии и Гаскони. Однако их едва-едва хватало, чтобы сводить концы с концами в мирные времена. По итогам кампании принц получил в общей сложности 52 447 фунтов, включая сюда деньги, вырученные от продажи драгоценностей Педро Жестокого, а также выкупы — 4395 фунтов от графа де Дения, 1458 фунтов от дю Геклена и 1152 фунта от маршала д’Одреема. Это составило примерно пятую часть от общей суммы в 1700 тысяч флоринов, которая настоятельно требовалась для покрытия затрат на кампанию и выплату жалования войскам. Ему также нужно было оплачивать содержание своего роскошного двора, что требовало никак не менее 30 тысяч фунтов ежегодно.

Постепенно Эдуарду Вудстокскому удавалось разбираться со своими финансовыми обязательствами и изыскивать средства для пополнения казны. Сначала он добился от горожан княжества помощи в размере 14 764 фунтов. Затем в январе 1368 года в Сен-Эмильоне собрались Штаты Гаскони. Им предстояло одобрить закон, разработанный канцлером Аквитании Джоном Херуэллом, епископом Батским и Уэллзским, о подымной подати на срок в пять лет в размере 10 су ежегодно. Общая сумма сборов за этот период должна была составить 27 тысяч фунтов. Предложение подразумевало более низкую ставку годового налога, чем ранее, но сам налог из временного превращался в постоянный. Представители трёх сословий княжества — духовенства, дворянства и горожан — одобрили введение подати, но некоторые сеньоры своего согласия не дали. Самым ярым противником налога вновь оказался граф д’Арманьяк. Удивительно, но с вечным мятежником на этот раз оказался солидарен и друг принца сэр Джон Чандос.

Согласие, вырванное у Штатов, дорого обошлось Эдуарду Вудстокскому. Ему пришлось утвердить Хартию о правах, которая стала ответом на главные жалобы его гасконских подданных. Больше всего их возмущала чрезмерная активность центральной власти. Слуги принца достаточно жёстко пытались навести порядок в тех землях, которые издревле не терпели над собой власти закона и ревниво оберегали местные привилегии. Новая хартия запрещала администрации принца вмешиваться в компетенцию областей, которые пользовались правом «высшего суда» — то есть сами выносили приговоры практически по любым делам. Уполномоченные Эдуарда не могли даже проживать на таких территориях. Приостанавливалось действие охранных грамот, выданных принцем, поскольку они также расценивались как вмешательство в местные дела.