Другими словами, оставленный герцогом отряд насчитывал не более трёх сотен латников, и командовали им три весьма примечательных капитана — Роже де Бофор, брат авиньонского папы Григория XI, его зять Юг, сеньор де ла Рош по прозвищу Непревзойдённый Рыцарь, маршал папского двора, и, наконец, Жан де Вильмюр. В их задачи входила не столько оборона города, сколько усмирение горожан, которые довольно быстро опомнились и начали сожалеть о невольно оказанной собственным бездействием поддержке епископу-предателю.

На сём многообещающая французская кампания была свёрнута и в Лимузене. План по соединению отрядов герцогов Анжуйского и Беррийского в Перигоре отменили, заброшена была и блестящая идея захвата принца в Ангулеме. Герцог Беррийский вернулся в свои владения на севере, Луи д’Анжу отошёл в Тулузу. Причина такой неожиданной остановки наступательных операций банальна — у французов кончились деньги, а дополнительных финансов из Парижа не поступило.

* * *

Об измене епископа Эдуард Вудстокский узнал ещё до конца августа и пришёл в ярость. Доверенный советник, практически родственник, предал его именно в тот момент, когда принцу как никогда нужна была поддержка всех друзей и вассалов. Эдуард тяжело болел, его княжество со всех сторон подвергалось атакам неприятеля, казна была истощена.

В гневе он поклялся душой своего отца — серьёзная клятва! — что отберёт у французов Лимож и не будет думать ни о чём другом, пока не исполнит обещанного и не заставит город дорого заплатить за поддержку изменника прелата. У карательного рейда была и ещё одна задача — продемонстрировать всем, колеблющимся в верности сюзерену, силу гнева принца и всю тяжесть последствий нарушения клятвы верности. Эдуард знал, что в большинстве своём горожане Аквитании переходили под руку французов потому, что не верили в возможности англичан защитить их, а уж тем более покарать за предательство.

Неприятельская кампания к тому моменту фактически закончилась, войска были распущены. Армия принца, напротив, стояла в полной боевой готовности. Она могла выступить немедленно, и Эдуард устроил ей смотр. Правда, установить численность англо-гасконского войска представляется не более возможным, чем гарнизона Лиможа. Так, муниципальные архивы этого города сохранили документы, составители которых в паническом ужасе описывали мощнейшую армию: «В Коньяке собрались его люди числом две тысячи пятьсот копий, шесть тысяч лучников и тридцать тысяч пехотинцев»⁴⁰.

Естественно, в реальности таких сил у принца быть не могло — даже в куда более значимой битве при Пуатье в 1356 году под его началом находилось раз в пять меньше солдат. Фруассар оценивал размеры армии гораздо скромнее, хотя, возможно, также их завышал: «Когда прибыла большая часть его людей, их собралось тысяча двести латников, рыцарей и оруженосцев, тысяча лучников и три тысячи пехотинцев»⁴¹.