Гибель картона была для города потерей немаловажной, и Баччо получал по заслугам все обвинения и в зависти, и в злости, сыпавшиеся на него со всех сторон. После этого он выполнил еще несколько картонов белилами и углем, и среди них один очень красивый с обнаженной Клеопатрой, подаренный им ювелиру Пилото.

Когда Баччо стал уже известным как великий рисовальщик, он пожелал научиться писать также красками, так как он возымел твердое намерение не только сравняться с Буонарроти, но и превзойти его намного в обоих искусствах. А так как у него был картон с Ледой, на котором было изображено, как зачатые ею от лебедя Кастор и Поллукс выходят из яйца, то ему захотелось написать это масляными красками, чтобы доказать, что обращаться с красками и смешивать их, дабы добиться разнообразия оттенков светом и тенями, его не учил никто, но что он дошел до этого сам, и стал размышлять, как это сделать, пока не придумал способ.

Он упросил своего большого друга Андреа дель Сарто написать маслом свой портрет, полагая, что он этим наверняка добьется двоякой выгоды для своего творения: во-первых, посмотрит, как смешивать краски, во-вторых же, получит картину и самую живопись, которые останутся его собственностью, чтобы, увидев и поняв, как это делается, он мог использовать эту картину как образец. Однако Андреа, расспросив Баччо, чем тот занимается, проник в его намерения, и его рассердили двоедушие и лукавство Баччо, ибо он охотно удовлетворил бы его желаниям, если бы тот, как друг его, об этом попросил; и потому, не подавая вида, что он обо всем догадался, он не стал смешивать краски на палитру, начал загребать их кистью, задевая быстрыми движениями руки то одну, то другую, и так он передавал живой цвет лица Баччо, который из-за искусства, проявленного Андреа, а также потому, что ему приходилось сидеть смирно, если он хотел, чтобы его написали, так и не смог что-либо увидеть и чему-либо научиться, как он об этом мечтал. Андреа же удалось сразу и наказать неискренность друга, и показать этим живописным своим мастерством все преимущества своего уменья и своего опыта. Тем не менее всем этим он не отвадил Баччо от его замыслов, которым способствовал позднее живописец Россо, более охотно откликавшийся на его желания.

Научившись, наконец, писать красками, он изобразил на масляной картине праотцов, выводимых Спасителем из ада, а на другой картине, большего размера – Ноя, опьяненного вином и открывающего перед сыновьями свой срам. Попробовал он также писать на стене по сырой извести и расписал стены своего дома по-разному раскрашенными головами, руками, ногами и торсами, но, обнаружив, что просушка извести доставляет больше затруднений, чем он думал, он возвратился к своим первоначальным занятиям скульптурой.