Медичи и Биббиена спросили их, понравилась ли бы подобная вещь королю, на что они ответили, что такой подарок был бы слишком щедрым. Тогда кардинал сказал: «Его величеству будет послано или это самое, или нечто подобное, так что никакой разницы между ними не будет». И, решив заказать другого Лаокоона, воспроизводящего древнего, он вспомнил о Баччо и послал за ним и спросил его, хватит ли у него духу создать Лаокоона, равного старому. Баччо ответил на это, что у него хватит духу создать не то что равного старому, а превосходящего его своим совершенством. Кардинал приказал ему приступить к работе, и Баччо, пока еще не прибыл весь мрамор, вылепил модель из воска, получившую большое одобрение, а кроме того, сделал белилами и углем картон, равный по размерам мраморному подлиннику. Когда же мрамор был доставлен, Баччо распорядился, чтобы ему сделали для работы в Бельведере крытую будку, и, приступив к старшему сыну Лаокоона, выполнил его так, что и папа, и все понимавшие в этом толк остались довольны, так как его статуя почти ничем не отличалась от древней. Тогда он приложил руку и к другому юноше, а также и к статуе отца, расположенной в середине, но далеко в этом не ушел, так как папа скончался, и место его заступил Адриан VI, а Баччо вместе с кардиналом воротился во Флоренцию, где продолжал изучать рисунок. Когда же после смерти Адриана VI папой стал Климент VII, Баччо поспешил обратно в Рим, чтобы поспеть на коронацию, для которой он по повелению его святейшества делал статуи и полурельефные истории. А так как папа предоставил ему и помещение и жалованье, он возвратился к своему Лаокоону. Работа эта была завершена им в течение двух лет с таким совершенством, какого он не достигал более никогда. Помимо этого, он восстановил правую руку античного Лаокоона, которая была отломана и затеряна, вылепив из воска большую руку, соответствовавшую древней во всех ее мышцах, а по смелости и по манере от нее неотличимую, что и доказывало, насколько Баччо понимал искусство; эта модель и помогла ему восстановить руку на своем Лаокооне.

Работа эта понравилась его святейшеству настолько, что он изменил свои намерения и решил отослать королю другие древние статуи, а эту отправить во Флоренцию. И кардиналу Сильвио Пассерино, кортонцу, который был легатом во Флоренции и управлял тогда городом, он приказал поместить Лаокоона в палаццо Медичи, в торце второго двора, что и было исполнено в 1525 году.

Работа эта принесла большую славу Баччо, который, покончив с Лаокооном, начал рисовать историю на развернутом королевском листе бумаги, дабы удовлетворить желание папы, задумавшего расписать главную капеллу флорентийской церкви Сан Лоренцо мученичеством святых Косьмы и Дамиана на одной стене, а на другой – мученичеством святого Лаврентия, когда Деций поджаривает его на раскаленной решетке. Баччо нарисовал историю святого Лаврентия тончайшим образом, изобразив с большим толком и искусством одетые и обнаженные фигуры с различными положениями тел и отдельных членов, а также всевозможные действия тех, кто, окружая святого Лаврентия, исполняет свои жестокие обязанности, и в особенности нечестивого Деция, с грозным лицом торопящего огненную смерть невинного мученика, который, воздев руки к небу, предает Господу дух. Историей этой Баччо угодил папе так, что тот повелел болонцу Маркантонио выгравировать ее на меди, что Маркантонио с большой тщательностью и сделал, а папа, дабы украсить доблести Баччо, пожаловал его кавалером святого Петра.