Обещая Киреевскому собранные им (народные) песни, Пушкин прибавил: «Там есть одна моя, угадайте!» Но Киреевский думает, что он сказал это в шутку, ибо ничего поддельного не нашел в песнях этих.
П. В. Киреевский заявлял, что Пушкин доставил ему замечательную тетрадь песен, собранных им в Псковской губернии, и прибавил: «Когда-нибудь, от нечего делать, разберите-ка, которые поет народ и которые смастерил я сам». Сколько Киреевский ни старался разгадать эту загадку, никак не мог сладить.
Прасковье Александровне (Осиповой) вздумалось состроить partie fine (тайный кутеж с участием дам – фр.), и мы обедали вместе все у Дюме, а угощал нас Александр Сергеевич и ее сын Алексей Николаевич Вульф. Пушкин был любезен за этим обедом, острил довольно зло, и я не помню ничего особенно замечательного в его разговоре. За десертом («les quatres mendiants» – «четверо нищих» (фр.), название блюда) г-н Дюме, воображая, что этот обед и в самом деле une partie fine, вошел в нашу комнату un peu cavalierement (несколько развязно – фр.) и спросил: «Comment cela va ici?» (Ну, как дела? – фр.). У Пушкина и Алексея Николаевича немножко вытянулось лицо от неожиданной любезности француза, и он сам, увидя чинность общества и дам в особенности, нашел, что его возглас и явление были не совсем приличны, и удалился. Вероятно, в прежние годы Пушкину случалось у него обедать и не совсем в таком обществе.
Третьего дня д-р Кошец, вместе с Александром, провожал обеих Аннет Вульф и Керн. Обе уехали… Наташа (жена Пушкина) слаба, недавно вышла из спальни и не может ни читать, ни писать, ни работать; между тем у нее большие планы повеселиться на петергофском празднике 1 июля – в день рождения императрицы, ездить верхом со своими сестрами на острова, нанять дачу на Черной речке, и не хочет отправиться дальше, как желал бы Александр. В конце концов, «чего женщина хочет, того хочет бог».
Пушкину дал бог второго сына, по имени Григорий… Давно с ним не видался и потому не знаю, что с ним делается, знаю только, что он давно ничего не пишет и нуждается в деньгах.