Между тем посланник (которому досадно было, что его сын женился так невыгодно) и его соумышленники продолжали распускать по городу оскорбительные для Пушкина слухи. В Петербург приехали девицы Осиповы, тригорские приятельницы поэта; их расспросы, что значат ходившие слухи, тревожили Пушкина.
В конце концов, он совершенно добился того, что его стали бояться все дамы; 16 января, на следующий день после бала, который был у княгини Вяземской, где он себя вел обычно по отношению к обеим этим дамам, г-жа Пушкина, на замечание г. Валуева (П. А., женатого на дочери кн. Вяземского), как она позволяет обращаться с собою таким образом подобному человеку, ответила:
– Я знаю, что я виновата, я должна была бы его оттолкнуть, потому что каждый раз, как он обращается ко мне, меня охватывает дрожь.
Того, что он ей сказал, я не знаю, потому что г-жа Валуева передала мне только начало разговора.
При г-же Валуевой, в салоне ее матери (кн. В. Ф. Вяземской) он говорил моей жене следующее:
– Берегитесь, вы знаете, что я зол, и что я кончаю всегда, что приношу несчастье, когда хочу.