«Володин звонит в посольство США и передает им совершенно секретную информацию о готовящейся попытке советской разведки похитить американские атомные секреты. То есть совершает акт предательства, государственной измены, шпионажа. Тут даже самые либеральные критики, даже самые твердокаменные поклонники Солженицына, привыкшие к старой (на самом деле не изначальной, а написанной только для того, чтобы обойти советскую цензуру) версии романа, поморщились: ну зачем же Александр Исаевич попытался обратить предательство в добродетель?»[458]
Смысл и художественный успех создания такого «морального кентавра» – это один из творческих секретов писателя, который он старался сохранить. Вот почему, как мне кажется, он с настороженностью и даже неудовольствием относился к попыткам «докопаться до правды» о событиях, связанных со звонком в американское посольство и своих интерпретациях этих событий.
Внимательное чтение текста романа показывает, что Александр Исаевич и сам осознавал логическую несообразность описанной им ситуации – в декабре 1949 года, после августовского успешного испытания советской атомной бомбы, дипломат Володин не мог «порываться» предотвратить похищение секретов американской атомной бомбы для предотвращения её реализации в СССР!
Попытка снять это противоречие видна из работы Солженицына над рукописью. Объясняя причины «порыва» Володина, Александр Исаевич в 5-й редакции романа (1968 год) пишет:
«Он звонил в одержимости, хотя знал, что все телефоны прослушиваются и их только несколько человек в министерстве, кто знает секрет Георгия Коваля. Он просто бросился в пропасть, потому что осветилось ему, как это невыносимо, что так бессовестно уворуют бомбу – и начнут трясти ею через год».[459]