Флекс отправляется в странствие по убогому падшему Лимбу – опустошенному пейзажу постдеконструкции супергеройских комиксов. Малолетние напарники, лишенные надзора взрослого героя, собираются в жестокие костюмированные банды и шныряют по задворкам – то ли дикие мальчики Берроуза, то ли другеры Бёрджесса[239], – а торчки натужно ловят криптонитовый приход, который наделит их космическим сознанием, как у Капитана Марвела, и апокалиптическими откровениями о супергероях, в Судный день тысячами десантирующихся из дыры в облаках. Я воображал, будто о супергероях ходят слухи, будто их видят на расплывчатых фотографиях, как снежного человека или лох-несское чудовище.

Третий уровень сюжета разворачивался в платонической супергеройской вселенной, которую пожирает богоподобная сущность Абсолют. Выжившие супергерои, Легион Легионов, придумывают отчаянный план, который требует создания совершенно новой вселенной, куда можно сбежать. Одна беда: физика в этой новой вселенной не так снисходительна и супергероям придется стать выдуманными. Их новая вселенная – это, как вы, вероятно, уже догадались, наша вселенная. Наши супергеройские истории оборачиваются воспоминаниями целой расы о наших же истоках в их утраченном мире.

Как и «Невидимки», «Флекс» был прямым следствием моего опыта в Катманду, к которому мы теперь можем вернуться; меня, напоминаю, только что выкрутило из поверхности вселенной в пятое измерение.

Сквозь густую синеву запредельного двигались существа – такие же, как серебристые сгустки, которые меня сюда привели. Когда одно пролетело прямо сквозь мою субстанцию, окатив меня приливом эмоций, я услышал голос моей матери: «В следующий раз я буду тобой, а ты мной, если хочешь». Я увидел свое отражение, узнал, что я тоже такой вот ртутный гиперфеномен, и вспомнил, что всегда таким был. Ну и хорошо. Я понимал, что все мы – голографические детали, а вся полнота целого для меня незрима; я припомнил, как подключаться к серебристой сетке, что летала и блистала вокруг – то она есть, то ее нет. Эти решетки, понял я, для ввода и вывода чистой информации. Есть время и пространство, а решетки – измерением ниже, с их помощью создаются миры: комиксисты так рисуют живые миры на бумаге. Здесь был бесконечный идеальный день всепоглощающего вечного творения.

Дабы объяснить моему слетевшему с резьбы восприятию, что происходит и почему я здесь, существа захотели показать мне, как выглядит вселенная, откуда я только что явился. И показали – она была одной из нескольких, внутри такой как бы стойки с инкубаторами.