Искренность и глубина горя окружающих меня людей вызвали в сердце острое сострадание и сочувствие. Мне стало ясно, что человек, вызвавший своей гибелью такую лавину боли, не может быть какой-нибудь попсовой дешевкой. Что другие что-то видят и понимают, а я – нет. По плохим людям так не горюют.

В сентябре, на первом уроке музыки, мы 45 минут слушали «КИНО». Учитель безропотно вставил бобину в магнитофон, принесенную моей одноклассницей, и на нас медленно полилась музыка. Кажется, это был сборник. «Пачка сигарет», «Алюминиевые огурцы», «Спокойная ночь»… Когда заиграла «Легенда», некоторые девчонки расплакались. На меня обрушилась целая вселенная – звезд и ветра, света и тьмы, любви и величия, радости и боли.

Боль лилась из динамиков, она была растворена в воздухе, в той мертвой тишине, которая царила в классе. Я слушала песни, смотрела на плачущих девочек, а внутри меня медленно трещали, ломались и с грохотом падали стены. Слезала с души кожура, падали ледяные укрепления, которые я возводила вокруг себя всю жизнь. В сердце мне впервые попали звуки и голоса, и человек по имени Виктор Цой вдруг вошел в мою одинокую жизнь.

Давно разошлись дороги моих одноклассников. Давным-давно уже забыли они этот урок музыки, да и сам Виктор Цой остался для них лишь воспоминанием о ранней молодости. С тех пор я повзрослела и поумнела, но та музыка, тот голос, которые обрушились на меня тогда из динамиков музыкального класса, до сих пор звучат во мне.

Из дневника поклонницы группы «КИНО»:

16.08–20.08.90 г. Вспомнила сейчас, что я предчувствовала тогда беду. Где-то 13 августа меня начало «ломать», я не находила себе места, до тошноты, ни о чем не могла думать, так мучила тревога. Я даже хотела позвонить ему домой (у меня был телефон квартиры на Ветеранов), сняла трубку и подумала: а что я скажу, что у меня болит душа? Кто я такая? Пошла в парикмахерскую, покрасила волосы, чтобы отвлечься, купила цветы, поставила в вазочку рядом с плакатом. А наутро цветы почернели. Поехала на работу. Всю дорогу думала о том, как странно он мне приснился. А потом сказали по радио…

4.09.90 г. Для меня люди делятся теперь на тех, для кого жизнь продолжается, и тех, для кого она остановилась. Вызывает искреннее удивление, что я могу различать цвета, ощущать запахи, холод и тепло… Ведь этого не должно быть, когда душа умерла. И все чаще возникает вопрос: «А Зачем?!».

10.09.90 г. Сегодня вернулась из Ленинграда. На душе горько и легко одновременно. Прошла по «цоевским местам», видела знаки народной скорби. Удивительно, как по-разному реагируют на случившееся осиротевшие фаны. Одни пишут на стенах душераздирающие слова и гордятся шрамами от недорезанных вен. Другие, несмотря на холод и дождь, молча несут свою круглосуточную вахту на кладбище у Его могилы. Из всех надписей на стенах, дверях и заборах по-настоящему тронула только одна (написано было на стене у двери квартиры на проспекте Ветеранов): «Ты учил нас быть сильными. А я плакал. Андрей».