В ходе Белгородско-Харьковской операции 5-я гвардейская танковая армия, готовясь к наступлению в районе Богодухова, неожиданно подверглась встречному удару танкового корпуса СС. Произошло ожесточенное столкновение, напоминавшее одну из картин сражения под Прохоровкой. На поле боя всюду горели вражеские и наши танки, громоздились разбитые противотанковые пушки, бронетранспортеры, автомобили, кругом стлался серо-черный дым. Вражеская авиация группами по 30–40 самолетов непрерывно бомбила боевые порядки наших войск. В течение всего дня танкисты 18-го и 29-го танковых корпусов вместо того, чтобы наступать, отражали бешеный натиск противника.

А к вечеру поступили два противоречивых приказа — один из штаба Воронежского, а другой — Степного фронта. Приказ Н. Ф. Ватутина требовал развернуть армию вправо и оказать помощь 1-й танковой армии М. Е. Катукова; по приказу же И. С. Конева армия должна была уклониться влево в полосу действий 53-й армии генерала И. М. Манагарова для совместного наступления против харьковской группировки противника. Ротмистрову было известно, что есть решение о передаче его армии из Воронежского фронта в Степной, но официальной директивы по этому поводу еще не поступало. Вопрос, казалось бы, стоял так: чей же приказ — Ватутина или Конева — следует выполнять? Куда разворачивать армию — влево или вправо? Но дело было в том, что оба приказа не соответствовали уже сложившейся обстановке. Интересы дела требовали иного решения. Танковый корпус СС рвался на Богодухов, 5-я гвардейская танковая армия держала трудную оборону. Отвести ее сейчас влево или вправо значило бы открыть врагу путь в тыл нашей 1-й танковой, 5-й и 6-й гвардейских армий левого крыла Воронежского фронта… Противник отсечет и расчленит группировку наших войск, охватывавшую Харьков с запада, то есть произойдет та беда, о возможности которой недавно предупреждал Ротмистрова лично Г. К. Жуков.

Какое же решение в этой сложной обстановке принял командующий 5-й гвардейской танковой армией? Он решил не снимать армию с Богодуховского направления, поставил задачу командирам корпусов перейти к жесткой обороне и прочно удерживать занимаемые позиции. С таким решением не согласились начальник штаба армии и член Военного совета, полагавшие, что необходимо немедленно приступить к выполнению одного из полученных приказов.

— Вы, Павел Алексеевич, должны прийти к какому-то решению, — сказал Гришин.

— Я, Петр Григорьевич, уже принял решение — обороняться и не допустить прорыва противника в Богодухов и далее в тыл наших войск.