Первое письмо жене и дочери. Нежностью и любовью пронизано оно: «Здравствуй, моя Нинуся и дорогая доченька Эличка! Уж больно я за вами соскучился… Пришли фото… Соскучился здорово… Подъемные еще не получил. Получу — вышлю… Целую вас с дочкой очень и очень крепко. Ваш папа».

Он очень скучает и, воспользовавшись тем, что учения проходят совсем рядом от города, просит жену: «Нина, желательно, чтобы ты 23 июля в субботу на ночь приехала сюда. Пассажирская машина ходит несколько раз в день. 24 июля я тебя провожу… Можно приехать с Эличкой».

О своих политруковских делах, нетрудно заметить, в письмах почти ни слова. Но он и политрук всего-то пять дней. А все равно — забот и хлопот неописуемое множество. И. В. Панфилов, как вспоминал А. Л. Мухамедьяров, постоянно требовал улучшать работу партийно-политического аппарата, партийных и комсомольских организаций. И не только требовал. Сам много помогал. Любил бывать среди красноармейцев, находил для них доброе и откровенное слово, часто встречался с секретарями партийных и комсомольских организаций, с агитаторами, не говоря уже о комиссарах и политруках, приходил на собрания. Многому учил.

Политическая работа политических руководителей… Архивы, воспоминания помогли уяснить, как слаженно шел в те дни процесс рождения дивизии. Не все, правда, случалось гладко. Один из бойцов, к примеру, так рвался в бой, что взял и заявил: «Нечего тут зря время терять, учиться будем в бою. Война без нас кончится…» Кое-кто не сразу привыкал к суровой дисциплине. Случилось и ЧП: один из новобранцев, баптист, отказался взять в руки оружие.

Из воспоминаний А. Л. Мухамедьярова: «Главным направлением воспитательной работы являлось: поднимать дух солдат, готовить их к защите Отечества от ненавистного врага, закалять в них чувство советского патриотизма, укреплять ненависть к фашизму. Объясняли бойцам характер войны, раскрывали причины успеха врага в первое время, помогали глубже понимать источники мощи социалистического общества».

События на фронтах подстегивали. Времени на формирование отпущено мало. Даже знакомство происходило на ходу. Комиссар полка откровенен в воспоминаниях, ничуть не приукрашивая первые свои впечатления о политруке 4-й роты: «Он показался мне сначала чересчур спокойным и нерешительным. Дивизия вот-вот должна была отправиться на фронт, а в его роте еще не избрали комсорга. Спрашиваю: «В чем дело?» Отвечает: «Людей изучаю, товарищ комиссар». Второй раз прихожу — точно такой же ответ. Не скрою, подумал тогда: «Может, Клочкова заменить другим политруком?» В то время я был еще молод, и житейского опыта у меня было маловато».