«Людей изучаю», — честно ответил ротный политрук полковому комиссару, вполне понимая, что такой ответ может оказаться и не в его пользу. А как их изучить? В руках у него списочный состав роты — почти двести человек. В лицо запомнить каждого — и то непросто. Утром и вечером производится поверка. Когда выкликают фамилию, следует ответ: «Я». А как заглянуть в это самое «я», в человеческую душу?

С каждым бойцом и командиром обязан побеседовать политрук. С коммунистами и комсомольцами — особо. Он должен посоветовать командиру роты, в какой взвод целесообразней определить их, взять на заметку тех, кого можно рекомендовать секретарями партийной и комсомольской организации, кого назначить агитаторами, беседчиками, редакторами взводных боевых листков, политбойцами.

Распорядок дня был жесткий — утром политзанятия со всем личным составом роты, вечером — совещания у комиссара полка. Здесь проходил разбор деятельности политруков, обсуждались их отчеты, вырабатывалась стратегия, если так можно выразиться, всей политической работы.

У каждого политрука роты был недельный план политико-воспитательной работы. Все расписано по часам и дням: выпуск газет, боевых листков, собрания, беседы, читка газет…

Июль подходил к концу. Состоялся общедивизионный митинг, на который прибыли руководители Казахстана и Киргизии. 27 июля дивизия, выстроившись в городском парке, торжественно приняла военную присягу. Каждый из бойцов берет текст присяги и, повернувшись к строю, к товарищам, громко читает:

— Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Рабоче-Крестьянской Красной Армии, клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Сводки Совинформбюро продолжали нести вести одна хуже другой. Все отчетливо понимали, что дивизия теперь уже скоро отправится на фронт. И вот наступил день, когда эшелоны двинулись на запад.

Из письма В. Г. Клочкова сестре: «Из Алма-Аты я выехал 18. VIII. Нина с Эличкой провожали меня до вокзала… Нина вам вышлет мое фото в военной форме вместе с Элей».

…Девочка так доверчиво прижалась к человеку в военной форме, к отцу… Эта фотография была дорога ему. Недаром он сообщает именно о ней. Прямо на лицевой стороне рукой Клочкова выведено: «И за будущее дочки ухожу я на войну».

19 августа. Первая совсем небольшая остановка в 550 километрах от Алма-Аты в Джамбуле. Оттуда открытка. Торопливый почерк: «Нина! Едем на Запад. Настроение превосходное. Целую крепко вас с доченькой».