Правда, это не та история, в которой сталкиваются реальные жизненные интересы, порожденные материальными условиями простого человеческого существования. В Истории, порожденной воображением Робеспьера, созданной и направляемой божественным Провидением, сталкиваются добро и зло, черное и белое, высокие идеи и принципы с происками негодяев и интриганов. Надо победить их, и восторжествует справедливость…

Но эта утопическая картина мира грубо нарушается реальной жизнью. Революция, провозгласив свободу, равенство, братство, правда, принесла крестьянам осязаемую выгоду, многим дала землю, освободила хотя бы частично, а то и полностью от феодальных повинностей. Но беднякам городов, которые больше всех сделали для революции, достаются лишения и тяготы. Сколько народу зарабатывали на жизнь, производя предметы роскоши, обслуживая аристократов! Теперь этой работы нет. Нарушилась внешняя торговля, и труднее сбывать знаменитые изделия лионских ткачей. Жизнь бедняков стала труднее. Да и как могло быть иначе, если война потребовала создания почти полумиллионной армии, которую надо кормить и одевать? Министр финансов монтаньяр Камбон не видит другого выхода, кроме печатания новых денег. И вот уже за бумажку, на которой напечатано «100 тысяч ливров», дают в два раза меньшую сумму в звонкой монете. Какой же смысл крестьянину продавать зерно или скот на мясо за бумажки, реальная стоимость которых падает каждый день? Поэтому хлеба все меньше, а цена его растет. У дверей булочных приделывают железные кольца, за них привязывают веревку, держась за которую выстраиваются очереди. Что же делать? Знаменитый пивовар Сантерр предлагает два дня в неделю питаться картошкой и перебить в Париже всех собак, которых тоже ведь едят! Народ не в состоянии оценить мудрость таких советов. Повсюду, в крупных городах требуют твердых цен на продукты, таксации. В Конвент идут петиции, являются делегации, требующие накормить бедняков за счет богатых. Все чаще вспыхивают бунты и погромы. Жирондисты решительно отвергают все просьбы народа. Министр Ролан требует суровой кары для тех, кто посягает на свободу торговли.

Монтаньяры занимают на словах совершенно иную позицию. Робеспьер в Конвенте говорит, что «использование штыков для подавления голода чудовищно», что «первый общественный закон состоит в гарантии всем членам общества средств существования». Однако эту гарантию Робеспьер видит лишь в том, чтобы богатые прониклись добродетелью и помогли бедным.

С пафосом и страстью он пространно развивает эту тему: «Богатые себялюбцы, поймите, к каким странным последствиям может привести борьба, которую спесь и низменные страсти ведут против справедливости и человечности… Учитесь вкушать прелести равенства и радости добродетели или по крайней мере довольствуйтесь теми преимуществами, которые дает вам богатство, и оставьте народу хлеб, работу и добрые нравы».