Эта несколько скандальная реплика явно свидетельствовала об обострении отношений между Дантоном и жирондистами. Наконец, еще одно соображение, вернее гипотеза, выдвигаемая некоторыми французскими историками в связи с отставкой Дантона. А они считают эту отставку подтверждением реальности версии о бриллиантах, герцоге Брауншвейгском и сражении при Вальми. По условиям тайной сделки Дантон обещал, что французские войска дадут пруссакам спокойно уйти с территории Франции и после этого сами они не перейдут границу. Между тем попытки Дантона добиться от Конвента необходимого решения не удались. Оставаясь на посту министра, ему пришлось бы подписать приказ о наступлении французской армии. Дантон органически, по своей природе не мог нарушить какое-либо обещание, устное или письменное, любое. Поэтому он предпочел отставку.

Схватка 25 сентября в Конвенте была лишь эпизодом в борьбе против монтаньяров, которую жирондисты ведут, используя все средства. В распоряжении министра внутренних дел Ролана секретные фонды Бюро общественного мнения. Все департаменты наводняются потоком пасквилей против Парижа и захвативших его Коммуну «анархистов», против Робеспьера, отождествляемого с Маратом. Неподкупный пытается отвечать, издавая на личные средства «Письма к своим доверителям». Есть еще Якобинский клуб, хотя в бурных событиях августа и сентября 1792 года он как-то отходит на второй план. Вплоть до начала сентября большинство якобинцев не решалось вообще поддержать Республику. Неудивительно, ведь жирондистское засилье сохранилось и здесь. К счастью для монтаньяров, они сами начинают пренебрегать Якобинским клубом. Только около сотни вновь избранных депутатов Конвента записываются в клуб. Лидеры жирондистов предпочитают уютную обстановку салонов. У мадам Ролан, а кроме того, — в салоне богатой вдовы откупщика мадам Доден на Вандомской площади или на квартире у жирондиста Валазе можно было с комфортом, не встречая возражений, изливать злобу на Робеспьера, Марата или Дантона. В октябре происходит второй раскол Якобинского клуба (первый произошел годом раньше из-за ухода фейянов). Жирондисты покидают клуб. Зато туда вступает все больше кордельеров; сначала Моморо, Ронсен, а позже Шометт, Эбер и многие другие. Якобинский клуб начинает активно защищать Коммуну от атак жирондистов. Здесь Робеспьер не только получает трибуну, но и поддержку симпатизирующей аудитории. В октябре он шесть раз выступает перед якобинцами. Именно в Якобинском клубе решительно объявил о разрыве с Жирондой Кутон, человек, вызывавший не только сочувствие тем, что беззаветно служил обществу при своей физической немощи, с парализованными ногами, но и симпатию честностью и зрелостью своих суждений. 12 октября, сидя в своем инвалидном кресле (оно поныне хранится в музее Карнавале), Кутон смело объявил войну жирондистам и призвал сделать Якобинский клуб центром этой борьбы. Характеризуя жирондистов, он говорил, что их «партия состоит из людей хитрых, ловких, интриганов и, главное, крайне честолюбивых. Эти последние хотят Республику. Они хотят ее потому, что общественное мнение высказалось в этом духе. Но они хотят создать аристократию, они хотят увековечить свое влияние, иметь в своем распоряжении посты, должности и особенно богатства… Именно на эту партию, которая хочет свободы только для себя, надо обрушиться всей силой… Я прошу моих коллег по Конвенту собираться здесь, чтобы договориться о мерах борьбы с этой партией; я ничего не опасаюсь для себя, но я опасаюсь всего, что может грозить отечеству».