Левый монтаньяр Колло д'Эрбуа прекрасно «почувствовал» буржуазный характер Революции и занял вполне определенную классовую позицию, не отягощенную демагогическими утопиями на тему братства и добродетели. Еще более цинично, хотя и без всяких фраз, использовали репрессии те монтаньяры, которых Энгельс называл «шайкой прохвостов, обделывавших свои делишки при терроре».
Бывший маркиз Баррас и левый журналист Фрерон, направленные комиссарами в Тулон, прославились своими махинациями. После взятия города, переименованного в «Порт Горы», они немедленно предали казни 800 человек, а потом еще несколько сотен. Одновременно они обделывали и свои грязные делишки. Таинственная пропажа нескольких повозок, нагруженных драгоценностями, явно была делом их рук. В Бордо отличился на поприще террора Жан-Ламбер Тальен, депутат-монтаньяр, бывший секретарь-стенограф Коммуны. 25-летний любитель сладкой жизни, отличавшийся страстью к деньгам и красивым женщинам, он проявлял гибкость; самые шумные, демонстративные акты беспощадного террора он сочетал с удивительной мягкостью. За хорошие деньги мог получить свободу даже самый «подозрительный». В торговле милосердием ему активно помогала обретенная им в Бордо очаровательная возлюбленная Тереза Кабарюс, бывшая маркиза и дочь банкира. Ей предстоит еще сыграть политическую роль и на парижской сцене.
Была ли деятельность Каррье, Барраса, Фуше, Фрерона или Тальена просто извращением политики террора или выражением его подлинной сущности? Во всяком случае, в мятежных городах Юга террор имел какое-то оправдание. Но он не мог не создавать почвы для перерождения людей, проводивших террор. Абсолютная власть, которой пользовались «проконсулы» Конвента, не могла не развращать тех, кто имел к этому склонность. Уже не революционные идеи, а стремление сохранить эту власть овладевает сознанием многих монтаньяров.
КУЛЬТ РАЗУМА. НАСТУПЛЕНИЕ НА ЛЕВЫХ
Осенью 1793 года жизнь Франции невероятно осложняется. Машина Революции вращается с бешеной скоростью. Голова кружится от множества внезапных событий, конфликтов, страстей, опасностей и побед. Но оказывается, повседневные тяжкие заботы о хлебе насущном, о бедах и радостях республики не заслоняют собой все. Революция сохраняет возвышенный порыв к новому прекрасному будущему. Люди от будничных хлопот бросаются к вечности, к сути бытия и смысла жизни. Францию охватывает движение дехристианизации. Отрекаются от старых богов и обращаются к новым. Религия, церковь становятся главной проблемой. Подозрительно, правда, не пытается ли кто-то отвлечь бедняков от борьбы за более насущные нужды?