А в штаб Воронежского фронта из Москвы прибыла комиссия во главе с главным кадровиком партии, секретарём ЦК ВКП(б) и членом ГКО Г. М. Маленковым для расследования причин огромных потерь, понесённых 12 июля 5-й гвардейской танковой армией. Когда сводку о сожжённых танках армии, на которую возлагались большие надежды, положили Верховному, тот был в ярости. Как?! Столько танков в одном бою?! Притом что задача оказалась невыполненной… И — у кого?! У Ротмистрова! У генерала, который производил совершенно положительное впечатление своим чётким докладом и вразумительными рассуждениями о танковых войсках, их перспективах в изменяющихся обстоятельствах войны…

Бой 12 июля на Прохоровском участке в Ставке был расценен как катастрофа и разгром целой армии. Потому-то и выехала на место событий оперативная бригада специалистов во главе с Г. М. Маленковым.

Теперь задымился и командирский танк, в котором сидел сам командарм Ротмистров, и покинуть его он не мог ни при каких обстоятельствах. Командующему грозил военный трибунал. Но это был уже не 41-й год. К тому же в дело вмешался маршал А. М. Василевский. Он, надо отдать ему должное как человеку, в истории 12 июля понимал и свою вину. Ему удалось погасить гнев Сталина. Тем не менее комиссия в армии работала две недели. Характерный штрих: до завершения работы комиссии ни один наградной лист на отличившихся солдат, старшин, офицеров и генералов 5-й гвардейской танковой армии подписан не был. Они были подписаны лишь в начале сентября. Генерал П. А. Ротмистров был награждён орденом Кутузова 1-й степени…

Вмешательство маршала Василевского в судьбу командарма спасло Ротмистрова. В те дни офицеры штаба 5-й гвардейской танковой армии работали как пчёлки. Срочно составляли отчёт о действиях корпусов и бригад 12 июля. Офицеры оперативного отдела были людьми опытными, понимали, что если гром разразится, то не поздоровится, пожалуй, всем, и постарались сгладить, смягчить допущенные ошибки в планировании и проведении неудачного контрудара. Для этого, по словам историков, и был «создан образ грандиозного танкового сражения, в котором армия разгромила небывалую по численности танковую группировку врага». Дважды в отчёте была приведена цифра — 1500 немецких танков и штурмовых орудий. К тому времени реальное количество бронетехники противника, принявшей участие в сражении, никто определить уже не мог. Так что опровергнуть эту цифру было невозможно. Впоследствии эта фантастическая отчётная цифра пошла гулять по различным военно-научным журналам, выплеснулась и в общественно-политическую и публицистическую печать, в том числе и в третий том «Истории Великой Отечественной войны». Ну а раз в таком капитальном труде миф о «сквозном танковом сражении» с участием полутора тысяч танков противника был утверждён в качестве реальной истории, то главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров в своих мемуарах, статьях и многочисленных интервью этими «фактами» оперировал уже свободно.