Голова колонны дошла до открытого участка и солдаты двинулись по нему. И тут же поверх привычного ружейного и пушечного грохота раздался громкий треск маузеров. Я направил телескоп в сторону голландских укреплений. Повсюду вдоль краев траншей, ровно срезанных и блестевших, как черная сажа на солнце, стояли плотные шеренги людей в широкополых шляпах, их фигуры были видны до плеч, они держали в руках нечто вроде тонких палок.

Далеко внизу у ржавого цвета железной конструкции моста, ярдах в 2000 от траншей, продолжала двигаться пехота. Но люди уже не шли, а бежали, спасая свою жизнь. Один за другим они появлялись со стороны железной дороги, которая проходила как закрытый путь поперек вражеского фронта, выходили на открытое место, где роились пули, пробегали сквозь строй и бросались вниз по насыпи на противоположной стороне моста, где снова были в безопасности. Расстояние было большим, многие солдаты были убиты и лежали вразброску на железной конструкции моста. И все равно наступающая пехота ни минуты не колебалась и продолжала преодолевать опасное место, платя свою дань Смерти. Более 60 человек были подстрелены на этом коротком промежутке. Вражеские снаряды, которые время от времени разрывались на выступающем вперед холме, и свист летящих слева шальных пуль подсказали нам, что лучше переменить позицию, и мы переместились немного ниже по склону к реке. Отсюда мост уже не был виден. Я посмотрел на вершину холма, откуда доносилась непрерывная стрельба.

Перевалило за полдень. Пехота постепенно пробралась через фронт, и два передовых батальона уже сконцентрировались на восточных отрогах Иннискиллинг Хилл. В четыре часа генерал Харт дал сигнал к атаке, и передние ряды стали карабкаться [439] вверх по склону. Неровная местность затрудняла их продвижение, и только к заходу солнца они добрались до самых передних позиций, которые можно было занять под прикрытием. Траншеи буров были в 400 ярдах от этого места. Гребень горы, по которому наступали Иннскиллинги, был совершенно голым, и все сметалось с него страшным фронтальным огнем из укреплений на вершине и не менее страшным фланговым огнем с других холмов. Он был таким узким, что там с трудом смогли бы развернуться даже две роты, при этом на линии огня находились четыре. У солдат не было, однако, ни малейших колебаний, и мы, напрягая взор, могли видеть, как передовые отряды разом вставали и быстро бежали вперед к укреплениям противника с вдохновенным порывом и энтузиазмом.

Но если атака была хороша, то оборона — превосходна: преданность и героизм ирландских солдат не могли превзойти твердость и стойкость голландцев. Артиллерия удвоила свои усилия. Вся верхушка холма ожила от разрывов снарядов. Шрапнель хлестала по всему, что было над гребнем, земля поднималась пылью, которую сметал град пуль и осколков. Вновь и вновь целые участки траншей исчезали в страшных всплесках черной земли и дыма. Канонада переросла в оглушительный гремящий вой. Но это ни на миг не подавляло вражеского огня. Среди дыма и пыли видны были широкополые шляпы. Голландцы, твердые и неустрашимые, стояли у брустверов и продолжали вести смертельный ружейный огонь.