Апогей развития этой речи в «Современнике» относится к 1858—1863 годам. В ту пору из нее уже выработался очень устойчивый, организованный, приведенный в стройную систему «язык», рассчитанный на многие годы тайного общения с читателями.

Именно тогда раскрылось во всей полноте и второе свойство этого языка революционных демократов шестидесятых годов: коллективность его применения. Как мы видели, этим языком в ту пору пользовался решительно весь «Современник», весь основной состав его сотрудников.

Такой коллективности не было и быть не могло во всех случаях «партизанского» применения эзоповской речи, когда каждый автор действовал сам за себя, в одиночку.

А в некрасовском «Современнике» эзопов язык явился, напротив, созданием всей группы писателей, руководивших журналом. То был их общий язык. Начните, например, изучать, какими способами, какими сигналами умудрился Некрасов сообщить в подцензурных стихах, тотчас же после так называемого «освобождения» крестьян, что он считает «освобождение» обманом, новой кабалой для народа, и вам будет невозможно отделить эти стихотворения Некрасова от общей линии его «Современника».

Для меня несомненно, что отношение Некрасова к крестьянской реформе лучше всего выразилось в одном его стихотворении 1861 года, которое не имеет как будто никакого касательства к названном теме и до сих пор не связывалось с нею.

Начало этого стихотворения — лирическое, носящее чисто личный характер:

Но если мы вспомним, что стихотворение написано в 1861 году, когда вся либеральная пресса кричала о том, что теперь-то для крестьян начинается долгожданная эра свободы, его политический смысл станет для нас несомненен. Смысл этого стихотворения в том, что многоголосому хору восторженных криков о «дарованной» крестьянам «свободе» Некрасов противопоставляет такие слова:

В этих словах прямое заявление о том, что подлинная свобода еще не пришла, что она еще впереди, еще в будущем.

Заявить тотчас же после «освобождения» крестьян: «Я так и не дождался свободы» — значило выразить самую сущность революционного отношения к крестьянской реформе.

Политическая направленность этого стихотворения становится особенно ясной на фоне либеральных ликований, вызванных «раскрепощением» крестьян:

писал, например, Розенгейм в «Русском вестнике» в том же 1861 году.

Нельзя сомневаться, что и последние строки стихотворения Некрасова тоже являются замаскированным откликом на конкретные события 1861 года: