21 декабря 1937 года Северянин пишет Фелиссе:

«Вакха и меня ждите 23-го в 12—15 дня: его отпустят только 22-го, а меня держит цепко общее дело. М. б., я и 24-го буду даже. Привет всем. Не всё в порядке.

Igor».

Однако разрыв давался Северянину очень тяжело. В письмах Фелиссе в 1935 году звучит тоска по утраченной семье:

«Дорогая ты моя Фелиссушка!

Я в отчаянии: трудно мне без тебя. Но ты ни одному моему слову не веришь, и поэтому как я могу что-либо говорить?! И в этом весь ужас, леденящий кровь, весь безысходный трагизм моего положения. Ты скажешь: двойственность. О, нет! Всё, что угодно, только не это. Я определённо знаю, чего я хочу. Но как я выскажусь, если, повторяю опять-таки, ты мне не веришь? Пойми тоску мою, пойми отчаяние — разреши вернуться, чтобы сказать только одно слово, но такое, что ты вдруг всё поймёшь сразу, всё оправдаешь и всему поверишь: в страдании сверхмерном я это слово обрёл. Я очень осторожен сейчас в выборе слов, зная твою щепетильность, твоё целомудрие несравненное в этом вопросе. И потому мне трудно тебе, родная, писать. Но душа моя полна к тебе такой животворящей благодарности, такой нежной и ласковой любви, такого скорбного и божественного света, что уж это-то ты, чуткая и праведная, наверняка поймёшь и не отвергнешь. Со мной происходит что-то страшное: во имя Бога, прими меня и выслушай... Я благословляю тебя. Да хранит тебя Бог! Я хочу домой.

Я не узнаю себя. Мне больно, больно, больно! Пойми, не осуди, поверь.

Фелиссочка!..

Любивший и любящий тебя — грешный и безгрешный одновременно —

твой Игорь...»

В марте 1937-го он пишет Фелиссе Круут о желании сбежать от удручающей жизни в Таллине: важнейшим конфликтом — диссонансом этих лет стало противоборство города и природы. Обозначение места — Таллин — он в письме заменяет — «город дрянной», «здесь непроходимая тощища». Близкий мотив звучит в письме Ольге Круут (10 декабря 1936 года):

«...завидую вам, что вы живёте в деревне, где всё умнее, честнее, благороднее, чище и прекраснее, чем в зверинце для двуногой падали — окаянном, Богом проклятом, городе. Для Поэта воистину большое несчастье не видеть речки, поля и леса. Здесь даже воздух напоминает дыханье дьявола. Здесь можно изуродовать свою душу и просто умереть от горя».

Значительное количество дарственных надписей Игоря Северянина, адресованных жене Фелиссе Круут, отражает сложившиеся между ними после 1935 года драматичные отношения. После ухода Северянина к Вере Коренди, несмотря на его скорые мольбы о возвращении домой и покаяние, Фелисса не могла простить мужу измены и большинство адресованных ей инскриптов прежних лет закрасила чёрными чернилами. Но ряд надписей удалось прочитать, среди них — на авантитуле небольшой, но изящно переплетённой в ткань малинового цвета с золотым тиснением брошюры Игоря Лотарева «Гибель Рюрика»: