Это ужасное происшествие больше всех огорчило короля Людовика XV. Когда ему передали все подробности казни, он не мог удержать криков ужаса, удалился в глубину своих комнат, бросился на кровать и заплакал, как ребенок. Участие, которое принимали де Машо и д’Аржансон в следствии по этому делу, послужило одним из поводов к опале этих двух министров. Многие сравнивали Дамьена с Равальяком.

Оба цареубийцы столь мало похожи друг на друга, как мало похожи и результаты их преступлений.

Удар кинжала Равальяка потрясает свет, который могучая рука готовилась пересоздать на новых основаниях; удар этот изменяет на два столетия судьбы целой Европы, как будто весь земной шар до сих пор вращался вправо, а от этого толчка стал вращаться в противоположную сторону. Что же касается Дамьена, то если бы нож его и попал в сердце Людовика XV, то смерть этого короля все-таки не привела бы к тому, во имя чего преступник решился на это посягательство; нужно было быть безумцем, чтобы не предвидеть этого.

Равальяк был отъявленным фанатиком, одним из тех мрачных умов, которые ад создает время от времени для того, чтобы ужаснуть и привести в содрогание целый народ. Дамьен, напротив, был бедняк, который, не зная, как выйти из грустного положения, в которое его поставило похищение нескольких луидоров, решился проложить себе дорогу цареубийством.

Казнь Дамьена произвела такое впечатление на Габриэля Сансона, что он решился отказаться от должности исполнителя приговоров дворцового превотства. Он предложил своему племяннику принять на себя его обязанности. Вместе с этим он предоставил ему все доходы от этой службы, достигавшие до двух тысяч четырехсот ливров в год. Шарль-Генрих Сансон согласился и таким образом соединил две до сих пор отдельные должности в одну.

Часть V Лалли-Толлендаль

Часть V

Лалли-Толлендаль

На своем заседании 6 мая 1767 года Парламент вынес приговор, присуждавший Томаса-Артура де Лалли-Толлендаля, генерал-лейтенанта и главнокомандующего французскими войсками в Восточной Индии, к смерти за измену интересам короля.

Нужно сознаться, что как ни был несправедлив этот приговор, но он был встречен в то время обществом с полным сочувствием и одобрением. Только спустя некоторое время общество опомнилось и с жаром взялось оправдывать графа де Лалли.

Несчастья, испытанные нами в Индии, вместе с потерей колоний, раздражали чувство национальной гордости, и без того так сильно развитое у французов; эта оскорбленная гордость стала громко требовать мщения.

Томас Артур де Лалли-Толлендаль был родом из Ирландии. Семейство Толлендалей последовало за Стюартами в изгнание. Оно показало себя столь же преданным им в Сен-Жермен, как и в Виндзоре.