Когда мы прибыли на Гревскую площадь, я по его просьбе приказал остановиться у здания ратуши. Дерю вошел в комнату и долго писал свое предсмертное завещание.

Когда пробило три часа, его вывели и перевезли на эшафот. Он так пожелтел за это время, что напоминал собою человека, больного желтухой, но в то же время он был спокоен и не дрожал. Когда ему развязали руки, чтобы привязать его к андреевскому кресту, он посматривал на толпу и махал некоторым своим знакомым рукой. Потом он стал помогать моим помощникам снимать с него платье, что было вовсе нелегко, потому что, несмотря на зонтик, он промок до костей.

Его привязали к кресту. Тогда он попросил у господина Бендера позволения приложиться к распятию. Сделав это, он пристально взглянул на Бастьена, одного из моих слуг, который обязан был казнить его и уже взялся за булаву. Дерю посмотрел на него и промолвил: „Ну, поскорей к делу!“

Бастьен тотчас же раздробил ему руки, голени и бедра. При каждом ударе преступник издавал пронзительные крики. Но когда нанесен был удар в грудь, то Дерю не шелохнулся и замер с открытыми глазами. Тело его было сожжено так, как было сказано в приговоре».

Часть XII Дело об ожерелье

Часть XII

Дело об ожерелье

Дело об ожерелье до того известно, что мне кажется совершенно бесполезным разбирать в подробностях все его обстоятельства. Я не желаю прибавлять новых догадок к тем, которыми хотели объяснить тайны этой загадочной интриги, бросившей роковое пятно на королевское семейство в то самое время, когда народные страсти начали потрясать до основания королевский трон во Франции.

Здесь я ограничусь только тем, что вкратце напомню те обстоятельства, которыми сопровождались аресты кардинала Рогана, Калиостро, господина Рето де Виллета, госпожи Олива; тут же я сообщу подробности того, каким образом Жанна де Валуа, графиня де ла Мотт были отданы в руки исполнителя верховных приговоров.

Однажды госпожа де Буленвилье, жена парижского превота, встретила в деревне Сен-Леже-су-Бувре в Бургонии маленькую девочку, которая, протягивая к ней руки, сказала:

– Добрая госпожа! Подайте, Христа ради, мне, потомку древних королей Франции.

Эта фраза удивила госпожу де Буленвилье; она остановила свою карету и спросила у ребенка объяснения такого странного способа просить милостыню.

В это время шел мимо местный приходский священник.

Услышав разговор, он подошел и сказал, что ребенок говорит правду, и что эта девочка прямая наследница Генриха де Сен-Реми, незаконного сына Генриха II и госпожи Николь де Савиньи.

Госпожа де Буленвилье, продолжая свои расспросы, узнала, что девочка была сиротою и содержалась за счет общественной благотворительности прихода; она увезла ребенка в Париж. Здесь д’Озье занялся генеалогией маленькой нищенки, и скоро было доказано, что Жанна де Валуа, а также ее брат и сестра совершенно законно ссылаются на свое происхождение.