Главой он стал по протекции Сергея Тарасова, спикера Заксобрания Петербурга. Сергей был парнем специфическим — он входил в чекистско-бандитский клан авторитета Ебралидзе (Алик Рынок) и Евгения Мурова. Чудесная крыша — ФСО! Во-первых, у Федеральной службы охраны есть право вести оперативно-разыскную деятельность, а значит, прослушивать конкурентов своего подопечного. И это уже гарантия успеха бизнеса. Во-вторых, у ФСО есть право получать банковскую информацию, вербовать агентуру и внедрять своих людей куда угодно. Документы прикрытия, наружное наблюдение и все такое. Ну и крепкие ребята в качестве бойцов. Идеальная система для сопровождения любых торговых сделок, распилов, откатов и заносов. Муров враждовал с начальником личной охраны Путина Виктором Золотовым — вроде коллеги, а вот — разделяй и властвуй, Макиавелли и Чезаре Борджиа. Гвардейцы кардинала и мушкетеры короля…

Золотов пас группировку Алика Рынка. Именно его больше всего боялся Корчагин. Он вообще немного нервный был. Тревожный. Руки тряслись, глаза бегали. Я как-то спросил Андрея: мол, почему у тебя взгляд все время по сторонам? Есть люди, которые шмыгают носом, всасывая сопли. А Корчагин все время шмыгал взглядом. Смотрит человек на тебя, что-то тебе говорит, а потом вдруг начинает крутить глазами вправо-влево, вверх-вниз. Ну как будто стыдно ему…

— Травма черепно-мозговая была, — ответил он. — Типа серьезная. От этого вот глаза и не фиксируются…

Но когда водил машину, то на дорогу умудрялся смотреть.

Помимо служебного авто у него была своя «вольво». В пятницу поздно вечером он с девушками ехал в Финляндию, в воскресенье возвращался. Любил хороший отдых.

Как-то он забыл дома права. И его развернули гаишники за Выборгом. Андрей звонил мне срывающимся голосом:

— Дима, набери своего друга — начальника ГАИ! Они совсем оборзели! Главу района не пускают!

Я отвечал:

— Андрюха, но если я даже наберу генерала Кирьянова[579] и он прикажет гаишнику тебя пропустить, то ты просто потратишь время. Финские пограничники тебя без прав не впустят.

Кажется, я даже звонил Кирьянову, чтобы услышать именно этот довод. Корчагин дико расстроился: девушка была новенькая у него, и ему очень хотелось выпендриться.

В банде Ебралидзе — Мурова он занимал низшую ступеньку. То есть самостоятельным человеком не считался — протеже Тарасова, человек из обоймы, винтик. Зять о нем был невысокого мнения — так, чмошник. Но послушный, ручной. У Корчагина роль марионетки вызывала травму. Он с трудом укладывался в прокрустово ложе городского функционера — скучал на заседаниях и совещаниях, с трудом просыпался по утрам (Андрей говорил мне, что это самая большая для него проблема — необходимость рано вставать), вел приемы с потухшим взглядом. И был как-то невероятно импульсивен, если мог сделать хоть кому-нибудь гадость, даже самую мелкую. Например, помешать работать в своем районе оппозиционным депутатам.