Милостивый Государь

Александр Сергеевичь,

Я имела щастие получить отвас Письмо, закоторое чувствительно вас Благодарю что вы Незабыли меня Находящуюся в бедном положении ив Горестной Жизни; впродчем покорнейше вас прошу извинить меня что я вас беспокоила Нащет Денег, Длявыкупки моего мужа Крестьян, то оные нестоют чтобы их выкупить, это я Сделала удовольствие Для моего мужа, иСтараюсь все К пользы нашей Но он Нечувствует моих благодеяний, Каких я Ему Неделаю, потому что он Самый беспечный человек, накоторого янинадеюсь и нет надежды иметь куска хлеба, потому что Какие только Могут Быть пасквильные Дела то все оные Есть умоего мужа первое пьяница и Самой развратной Жизни человек, уменя вся наДежда Навас Милостивый Государь что вы неоставите меня Своею милостию, в бедном положении ив Горестной Жизни, мы вышли водъставку и Живем у отца в болдине, то инезнаю Будули якогда покойна от Своего мужа или нет, а набатюшку все Серьгей львовичь поминутно пишит Неудовольствия и Строгие приказы то прошу вас Милостивый Государь защытить Своею милостию Его от Сих Наказаний; вы пишите, что будите Суда или внижний, тоя Снитерпением Буду ожидать вашего приезда, иоблагополучном пути буду Бога молить, о Себе вам Скажу что явообременении иуже время приходит, К разрешению, то осмелюсь вас просить Милостивый Государь, нельзяли Быть восприемником, Естьли вашей милости Будет непротивно хотя нелично, но имя ваше вспомнить на крещении, о письмах вы изволити писать, то оные писал мне мой муж, инепонимаю что значут кудрявые, впродчем писать Больши Нечего, остаюсь С иСтинным моим почитанием и преданностью изъвестная вам, – [880].

Письмо датировано: «Село Болдино, февраля 21 Дня 1833 года», а подписи никакой нет. «Известная вам» – так и кончается текст письма.

Одно письмо дошло из переписки помещика и крепостной крестьянки, ее письмо. Но и это единственное письмо дает материал для суждений. Отношения, нашедшие здесь отражение, представляются проникнутыми какой-то крепкой интимностью и простотой. Они в переписке, она с доверием прибегает к нему за поддержкой, не скрывает от него своих горестей. Главная горесть – муж пьяница и самой развратной жизни человек, и вся надежда у нее на Пушкина: он не оставит ее своими милостями. Необходимым считает сообщить Пушкину о своей беременности, просит в крестные отцы, хоть по имени назвать. Ждет с нетерпением приезда. Нет никаких следов озлобления и раздражения, которое было бы естественно после истории, разыгравшейся в 1826 г.; наоборот, пишет человек, относящийся к адресату с чувствами дружеского уважения и приязни, не остающимися безответными. Эти чувства являются проекцией тех, что связывали барина и крестьянку семь лет тому назад. Исключается возможность расценки их связи как чисто физиологической, оголенной от романтики, лишенной длительности. Барин пришел, разрушил девичью невинность и при первых признаках беременности отослал от себя – такой трактовки не оправдает позднейшая человечность их отношений. Если бы я и не думал, что оба давно известных сообщения– Пущина от января 1825 г. и переписки Пушкина с Вяземским от мая 1826 г. – относятся к одной и той же соблазненной Пушкиным девушке, а эти даты в таком случае свидетельствуют о продолжительности сожительства, то для меня достаточно было бы красноречивого свидетельства письма 1833 г. о некоей длительности связи 1825–1826 гг. С психологической точки зрения первый аргумент в пользу длительности дан был мне именно этим письмом.