В качестве помещика, живущего в деревне, собираюсь надоесть Вам сегодня рассказами о всем том, что касается нашего имения. Не дам вам пощады своими наблюдениями и объяснениями. Начну с того, что беру обратно свое предосудительное мнение относительно Пеньковского. Все его дела по управлению имением в Болдине в порядке; правда, что от прошлогоднего урожая мне не досталось ни одного зерна, а от доходов ни одной копейки – но это потому, что на одном Болдине лежит вся тяжесть выплаты долгов по Ломбарду и других, оставшихся после моего отца. В Львове же я нашел хлеб в избытке, и, хотя оно втрое меньше Болдина, его урожай вдвое превышает урожай в Болдине. Это зависит от почвы, которая там гораздо меньше истощена. Лес, который находится на наших смежных границах, ничем не напоминает девственные леса, встречающиеся еще в Америке; он скорее похож на вавилонскую проститутку, которую можно встретить везде; он ужасно поредел, потому что почти весь пошел на постройки в Львове, которые все в очень хорошем состоянии. Что касается Кистенева, скажу Вам, что неаккуратность крестьян объясняется скорее нежеланием платить, нежели бедностью; оказывается, депутация, которая была у Вас, обещала им безнаказанность. Я полагаю, что в случае переселения некоторых из них в Михайловское долг, который лежит на Кистеневке, может быть уплочен оставшимися. Нужно с большой предусмотрительностью выбрать тех, кого переселять, и тех, кого оставить. После этого Кистенево, по моему мнению, следует перевести на пашню. Между прочим, скажу Вам, что это также была мысль моего брата, которую я нашел в его письмах к Пеньковскому. Я велел разделить скот по числу крестьян в Болдине и Львове, на этот раз они собрались и сговорились между собой; часть, выпавшая на долю львовских крестьян, была им немедленно отправлена, и я дал приказ нашим двум конторам послать Вам подробный отчет. Масло было подвергнуто той же операции и то, что выпало на долю Львова, было ему добросовестно отправлено. Болдинские и львовские крестьяне имели все сообща – и деньги и долги; их полевые работы делались тоже по обоюдному соглашению; было необходимо разделить их. Во избежание всякого промедления и недовольства я велел сделать это, пока находился в имении. Крестьяне обеих деревень решили дело между собой и все покончили полюбовно. Копия раздела будет препровождена и Вам и мне. Во Львове не было сарая для крестьян; в Болдине их было два; я великодушно велел отправить один из них в Львово. Что касается демаркационной линии между этими двумя деревнями, то, в надежде получить поскорее акт о разделе, я попросил Бобоедова присутствовать при разделе в качестве Вашего представителя, но, так как я не имел акта до сих пор и Бобоедова видел только потом в Лукоянове, я ему лично повторил мою просьбу. Со своей стороны я поручил это дело Пеньковскому. Как только акт будет утвержден и получен, то прошу Вас отправить его по адресу либо Бобоедова, либо Пеньковского. Я хорошо ознакомился с тем, как Пеньковский управляет имением, и убедился в том, что невозможно было во время этих беспорядков лучше повести дела; я оставляю его в качестве управляющего и советую Вам сделать то же самое, по крайней мере на время колонизации Михайловского. Его 16-летний опыт был бы Вам крайне полезен. Что касается Бобоедова, он решительно отказывается от управления вашим имением, так как у него много своего дела. Как только все это будет налажено и закончено, у Вас будет три прекрасных имения, но, повторяю, надо быть очень внимательным в выборе крестьян, которых Вы переселите в Псков, и тех, которых оставите в Нижнем. Не надо трогать богатых, но, прибавив им земли, оставшейся после выселенных, и переведя их на пашню, можно быть уверенным в том, что Кистенево даст такой же доход, как и в прошлом, настолько хороша там почва. Ваши михайловские колонисты дадут Вам доход, на который Вы не могли рассчитывать. По тщательно составленным счетам Вы увидите, что за прошлый год мне следует 5001 р. 75 коп. асс. Как я уже сказал выше, Болдино одно после смерти моего отца покрывало все расходы. Вот почему я оттуда не получил ни копейки и в кармане не имею ни гроша, и я, как говорит пословица, очутился между двумя стульями. Прошу Вас употребить эти пять тысяч на покрытие моих долгов или, чтобы не запутывать еще больше наших расчетов, прислать их мне через Пеньковского. Вот Вам целая эпопея, дорогая Наталия Николаевна, сделайте с ней, что Вы найдете нужным; я же считал своим долгом сказать Вам все эти подробности. Пишите Бобоедову, он не может управлять Вашим имением, но, так как он очень интересуется вашими делами, Вы всегда можете их поручить ему. Он производит впечатление хорошего и верного человека. Прощайте, я сейчас уезжаю в Одессу и прошу Бога хранить Вас. Поцелуйте Ваших детей, выдайте наконец замуж Марию и сохраните мне Вашу дружбу. Москва, 10 ноября 1849. Я не имею времени перечитать мое письмо, если Вы найдете пробелы, догадывайтесь по смыслу.