Подумайте о всем том, что я Вам сейчас изложил, я делаю это в интересах Ваших детей, которых между прочим обнимаю от всего сердца. Что касается наших личных счетов, мы успеем поговорить о них позже и, конечно, мирно.

Прощайте, дорогая Наталия Николаевна. Не сердитесь на меня за все то беспокойство, которое я Вам причиняю. Я много думаю о наших делах и не могу не говорить о них с Вами.

Мой почтительный привет г-ну Ланскому и дружеский Вашей сестре.

Одесса 1849, 19 декабря.

Паразит договорился до настоящих слов и обозвал кистеневских мужиков бездельниками. Приятели, друзья и родные всегда считали Льва Сергеевича бездельником и притом классическим. Оценивая понятие безделья с классовой точки зрения, приходится признать, что крестьянское безделье и безделье дворянское – понятия несовместимые.

V

Пока что Опека приказала Пеньковскому все взыскиваемые им с кистеневских крестьян деньги обращать в оброк текущего года и только по выполнении его приступать к погашению недоимок. На зиму 1849-50 г. Пеньковский приискал кистеневским крестьянам работу – тканье кулей. Сообщая об этом Опеке, управляющий писал: «Все селение будет занято до 1-го марта и далее. Этой довольно выгодной работой крестьяне наверно подвинутся платежами недоимки запущенного оброка». Действительно, незначительная часть недоимки была погашена крестьянскими заработками.

Пеньковский предложил изменить налоговую систему. Существующая была такова. Все Кистенево делилось на 208 платежных единиц или тягол; каждое тягло должно было платить по 57 рублей в четыре приема, но Пеньковский брал и отсылал С.Л.Пушкину только 51 рубль, а 6 рублей с тягла поступали в мирские расходы, главным образом, для пополнения оброка за невнесших его. Теперь Пеньковский предлагал следующее: разбить Кистенево на 200 тягол и с каждого тягла в четыре же приема брать по 52 руб. 50 коп. в год (на серебро 15 рублей). Впрочем, Пеньковский считал, что не мешало бы уменьшить оброк и против поставленной суммы. Но, уменьшая оброк, Пеньковский возлагал на крестьян повинность: каждое тягло должно было вывезти по возу господского хлеба на продажу в Лысково. Эта повинность увеличивала оброк на 3 руб. 50 коп. – так оценивал (по дешевой цене) доставку воза Пеньковский. После этой реформы положение кистеневских крестьян было бы таково: в каждом поле под свой засев на тягло досталось бы по 1¼ десятины сороковой меры (по казенной тридцатой мере по 1½ десятины). Нельзя сказать, что реформа Пеньковского в какой-либо мере охраняла крестьян. Но Опека предложила 28 февраля 1850 г. Пеньковскому воздержаться от приведения в исполнение этого предложения до приезда человека, который примет имение. 19 марта Пеньковский вносил поправки в свой проект: «Еще несколько слов о кистеневских крестьянах, которые Вас повидимому беспокоят. Истинно доложу Вашим Превосход., что причина их неисправности третьягодний бедственный неурожай, к несчастию же общему и в прошедшее лето у них весьма мало уродилось, впрочем один год урожайный и строгая над ними власть, они опять будут плательщиками, как и были прежде. А для избежания подобных неурожаев необходимо им под свои засевы прибавить земли, чтобы мог оставаться хлеб от урожайного года. Из 524 душ, если часть не продать на вывоз, или не отпустить на волю только за те деньги как они заложены в Опекун. Совете, то покрайней мере перевести из Кистенева в деревне Львово хотя 50 душ на пашню, и вместо 80 сделать во Львове господ. запашки 100 десятин, оно бы и кстати, по душам во Львове оклад тягол тяжел, тогда бы сделались тяглы просторней, а для 50 душ переселенных достало бы львовской земли. Подобным устройством без издержек и больших хлопот усилилась бы деревня Львово, и Кистенево – что более, а уж не менее 20 тыс. год. дохода имение должно давать».