По наказу друзей кентоваться с кубинцами я начала уже в самолете. Трое из них стояли в хвосте и пили вино. К тому моменту, когда я подошла, маленькая француженка-стюардесса уже ненавидела их до такой степени, что начала врать, будто вина больше не осталось, раздавая его при этом остальным пассажирам. Я спросила у одного из уже поддатых мужчин, какая часть Гаваны примечательнее всего.
– Зависит от того, что ты ищешь. Но я в любом случае не был дома уже пять месяцев, за это время все могло измениться.
– За пять месяцев?
– Гавана и за месяц может так поменяться, что дорогу домой не найдешь, дорогая.
На Кубе нет каучсерфинга. Это первое место на моем пути, где правительство его запретило. С хостелами тоже все плохо. Вместо всей привычной нам байды здесь работает штука под кодовым названием «ла касса партикуляр», то есть «конкретный дом». По сути это то же, что и Airbnb, за исключением того, что хозяева дома никуда не деваются, они живут с тобой. Иными словами, ты просто снимаешь комнату. Причем, к сожалению, именно комнату. Заплатить за одну из шести кроватей, как в хостелах, и делить территорию с незнакомцами здесь не принято. Мои новые приятели-кубинцы заявили, что комнаты в Гаване стоят в районе 20–30 куков (кук примерно равен доллару).
– У меня таких денег нет.
– А зачем же ты едешь отдыхать на Кубу?
– Я не еду отдыхать. Я еду жить.
– Жить? В каком смысле жить?
– Жить, как живут кубинцы. Подружусь с рыбаками, может, впишусь к ним в хибары, буду помогать. Еще я хочу работать с лошадьми.
Они перестали улыбаться и уставились на меня, как на недалекую.
– Кабаес! – повторила я еще раз слово «лошади» и изобразила, что держу поводья. Но они в лице не изменились.
Я долго объяснялась на испанском, ни черта не понимая при этом, что мне отвечают, пока один из мужчин, напоминающий большого довольного моржа с седыми усами, не понял, что я русская.